Сердце в заложниках

Странно, но, несмотря на ком в горле, я нахожу в себе силы скупо и кратко пересказать все, что произошло. Оуэн слушает молча, не перебивая, и только вид его становится все угрюмее. Однако когда мой тихий рассказ доходит до эпизода с побегом, Оуэн улыбается уголком губ. Я опускаю на него мрачный взгляд, а он смотрит мне в глаза без всякого стыда за свою усмешку.

– Горжусь тобой, – произносит он внезапно. Поймав мой пристальный взгляд, требующий пояснений, Оуэн улыбается мягче. – Рад, что ты… что ты теперь здесь. Рад, что ты сбежала, вырвалась. Это сильный поступок.

– А мне казалось, что наоборот: слабый, инфантильный, детский даже…

– Чушь.

Я не нахожу, что ответить, лишь испытываю капельку странного тепла. Между нами снова воцаряется молчание, каждый оказывается погружен в свои мысли. Мне вдруг думается, что я чувствую себя в полной безопасности. Как забавно… особенно если учесть, как прошло наше знакомство.

– Куда мы теперь? – решаю я проявить хоть какой-то интерес к ближайшему будущему.

– Праздновать твой день рождения, – спокойно отвечает мне Оуэн.

Мое сердце обрывается где-то в груди, словно вовсе останавливается на секунду, чтобы трепетно забиться с новой силой.

Конечно, в этом нет ничего удивительного: информацию о дате моего рождения можно найти в многочисленных статьях, и все же… Оуэн единственный, кто сегодня об этом вспомнил.

И единственный, кто поздравил меня с днем рождения, когда мы стояли перед входом в местный парк аттракционов. Я не могу перестать улыбаться, стоя под яркой неоновой вывеской и разглядывая ее. Оуэн кивает в сторону аттракционов, которые видно даже со входа.

– Вперед. Восполним пробелы нормального детства.

Он не уточняет чьего. Но смею предположить, что Оуэн говорит не только про меня.

Когда Паркер уверенным шагом направляется к экстремальным аттракционам, я начинаю замедлять шаг и практически полностью останавливаюсь. Не слушая мои несерьезные возмущения и пресекая попытки уйти обратно к машине, Оуэн продолжает целенаправленно идти вперед. По дороге он останавливается у фургончика с сахарной ватой, чтобы демонстративно вручить ее мне. Он коршуном наблюдает за тем, чтобы я съела угощение до конца.

Почему-то все это искренне смешит меня, несмотря на общее подавленное состояние. Оуэн, наблюдая за мной, довольно улыбается, будто в этом и был весь смысл его действий.

Заезд на русских горках срывает с меня последние остатки апатии. Это было безумно страшно и одновременно весело благодаря Оуэну, на котором весь заезд не было лица от ужаса. Это было особенно забавно с учетом того, с каким титаническим спокойствием и уверенностью Паркер подходил к этому аттракциону.

Теперь Оуэн уже несколько минут опирается о невысокое ограждение и пытается мысленно уговорить вестибулярный аппарат не позорить его еще больше. Я тихо хихикаю, стоя рядом и держа в руках два стакана с холодным лимонадом. Оуэн поднимает на меня взгляд и улыбается через силу, сопротивляясь тошноте.

И все равно искренне.

За следующие полтора часа мы успеваем прокатиться еще на семи аттракционах, обойдя почти весь парк. Сильнее всего в моей памяти и сердце откладывается поездка на колесе обозрения, где мы оба вели себя как настоящие подростки: фотографировали друг друга с забавными рожицами, смеялись и подолгу любовались видом ночного Вашингтона. Несмотря на то что я не люблю этот город, сегодня он выглядит по-своему красиво. Я даже не так сильно сетую на то, что свой день рождения провожу здесь, а не дома. Меня удивляет то легкое, воодушевленное состояние, в которое охотно погружаюсь. Еще два часа назад я была уверена, что не способна на такие искренние и прекрасные эмоции после того, что произошло.

А может, дело в человеке рядом. Всего одном, но заменяющем мне и место, и всех остальных людей, которых я хотела бы видеть в этот день.

Глава 11: Обреченные

Оуэн

Она просто смотрит в небо, на далекие редкие звезды, едва видимые сквозь завесу городского освещения. Молчит, едва заметно улыбаясь. А я, как покоренный идиот, не могу перестать смотреть на нее.

Делайла, заметив мой взгляд, улыбается и поворачивается ко мне. Я обреченно наблюдаю, как яркие отблески играют в ее светлых, стальных глазах. Так отражаются огни парка аттракционов, недалеко от которого мы стоим, допивая какой-то приторный, слишком газированный лимонад. Впрочем, сейчас этот напиток кажется мне лучшим.

Раньше я думал, что мир Делайлы – это вызывающая роскошь и светская жизнь, усеянная светом хрустальных люстр и неоновых декораций. Сегодня я особенно остро ощутил, что это полная чушь. Ее истинный внутренний мир скрыт слишком глубоко, спрятан даже от нее и неумолимо похож на мой. Он полон азарта и чертовой внутренней силы, толкающей к новым вызовам самой себе. Он полон огня, который она едва сама не потушила за эти годы.

Она сама полная огня. И мне чертовски это нравится.