Сердце в заложниках

Можно сказать, Делайла смело ворвалась в жизнь, в которой нет богатых родственников и подстеленной соломы на каждом углу. И хоть ей еще только предстоит понемногу вкушать всю разницу между привычной и самостоятельной жизнью. Она справляется куда лучше, чем я мог ожидать. Видно, что ей приходится нелегко. И все же… она держится. Не думает поворачивать назад. Не думает возвращаться. Не думает сдаваться.

И это достойно моего восхищения.

Как бы я ни пытался предложить Делайле новую помощь, она стойко и решительно отказывается. И я понимаю почему. В одном из наших бесконечных разговоров нахожу тому подтверждение.

– Толку от моего решения, если я просто прыгну с одной шеи на другую? – меланхолично произносит Делайла. – Я хочу доказать прежде всего самой себе, что все еще способна позаботиться о себе самостоятельно, жить, как все. Быть в порядке. – Делайла с тихим вздохом ставит кружку с кофе на стол и в бессознательном жесте протирает с его поверхности невидимую пыль. – А еще не хочу, чтобы он думал, будто бы я разрушила все связи с ним, как только появилась возможность жить за чей-то другой счет, понимаешь?

– Вполне. Но не все ли равно, что Карл думает о тебе?

Делайла меланхолично пожимает плечами.

– Возможно. Но мне не все равно, что думаю о себе я.

С ответом я не нахожусь, вынужденный признать поражение. На самом деле мне безумно нравятся наши мягкие словесные перепалки и пикировки. Делайла всегда находит, чем парировать, и любая беседа с ней вызывает во мне жгучий интерес. Никогда не слыл человеком разговорчивым, но, черт возьми, в последнее время я испытываю прямо-таки острую необходимость в общении с Делайлой, причем абсолютно не важно, какие темы будут затронуты.

На протяжении этих дней время от времени Карл пишет Делайле. Всякий раз, когда это происходит, она стремительно мрачнеет. Напряжение сжимается в ее теле натянутой пружиной, и любые наши беседы прерываются. В этот момент мне хочется лишить Карла Мерфи возможности пользоваться телефоном вообще.

Она всегда отвечает ему коротко, обрывочно, дает понять лишь то, что она в порядке, но на общение не настроена. Мерфи не достает ее лишними звонками и сообщениями, создает иллюзию, что уважает ее решение. Очевидно, что если Карл Мерфи захочет – он найдет Делайлу. Доберется до нее, даже если бы ей пришло в голову целенаправленно скрываться. И эта мысль угнетает Делайлу, я вижу. Для меня же это все является топливом. Такое чувство, что нужна лишь одна искра, и я просто сорвусь и увезу ее подальше отсюда.

Но я лишь невзначай бросаю Делайле, что она в любой момент может обратиться ко мне, даже если надумает покинуть Детройт. Она ничего не отвечает на эти слова, только взгляд ее приятно теплеет. В нем мелькает огонек благодарности с искоркой мягкой усмешки. И в это мгновение что-то странное екает в моей груди и едва ли не коллапсирует.

Понятия не имею, что буду делать дальше: с Делайлой, с задачами PJB и самим собой. Не чувствую никакой определенности и не могу думать об этом, хотя рационально понимаю, что стоило бы. Но я слишком привык импровизировать на ходу и наслаждаться тем, что есть.

Я знаю лишь то, что хочу быть рядом с ней.

И буду.

Парой дней позже в Детройт возвращается и Энджи. Задача, поставленная PJB, для нее подошла к концу, и, судя по всему, сестру вновь отправили «приглядывать» за мной. Я встречаю Энджи в аэропорту на машине, и пока есть четверть часа свободного времени в ожидании, очевидно трачу его на переписку с Делайлой. Казалось бы, когда мы видимся едва ли не каждый день, нет нужды в переписке. Тем не менее сейчас мы оба в ней.

Я едва успеваю опустить телефон экраном вниз, когда дверь пассажирского сиденья справа открывается. Энджи, нагруженная рюкзаком, спортивной сумкой и еще каким-то забитым до отказа шоппером, рявкает:

– Мог бы и помочь даме! Открывай багажник.

Я смотрю на ее сумки, покрытые пылью и весьма потрепанные на вид после пребывания в багажном отделении самолета.

– Опять перепачкаешь мне там все… – страдальчески запрокидываю я голову, хотя не могу не улыбаться.

– Багажник, Паркер! – угрожающе рычит эта бестия.

Все наши перепалки кажутся мне милыми. Черт возьми, я успел соскучиться за эти несколько дней. Думаю, Энджи видит это на моем лице и тоже улыбается, начав смеяться.

Я нажимаю кнопку открытия багажника и выхожу из машины, чтобы помочь Энджи сложить вещи. Сестра бросается на меня с медвежьими объятиями, от которых могут хрустнуть все кости разом. Я сдавленно смеюсь, обнимая ее в ответ.

В машине мы болтаем о всяком, пока разговор не затухает сам собой. Энджи устала после перелета, и я делаю музыку тише – на случай, если она уснет. Украдкой поглядываю в телефон, и в моменты, когда мы ожидаем зеленого сигнала светофора, быстро печатаю сообщения Делайле.