Сердце Ведьмы

Она услышала, как Скади усмехнулась в ответ, вынимая из ножен охотничий кинжал.

– Ох, заткнись.

Послышался скрип снега под кожаными ботинками, затем треск разрезаемых веревок – нож Охотницы и правда справился с задачей. Ангербода почувствовала, что путы ослабли, и стала заваливаться вперёд, но подруга успела её поймать и подхватила на руки, как ребёнка. Веки колдуньи дрогнули, пока Скади переносила её в пещеру, и она мельком увидела поляну и голые деревья за ней: всё было покрыто слоем снега, как и она сама.

Женщина почувствовала, что её усадили на кровать, услышала, как великанша разжигает огонь в очаге, потом ощутила, как с неё срезают одежду. Ангербода даже не вздрогнула. Платье на ней задубело, и было ясно, что если оно оттает прямо на ней, то от сырости станет только холоднее. Когда Охотница закончила и отбросила в сторону остатки одежды, то укутала подругу в меха.

Руки и ноги Ангербоды болезненно покалывало, пока к ним возвращалась чувствительность. Она по-прежнему не открывала глаз, но услышала, как в котёл над очагом льётся вода, а через некоторое время тёплая влажная тряпка аккуратно коснулась её виска.

– У тебя в ране мозги виднеются. Судя по всему, височная кость раздроблена. Как ты ещё жива? – пробормотала Скади. Когда она, к своему удовлетворению, смыла кровь и приложила к виску какую-то припарку, руки её дрожали – но от ярости или от волнения, Ангербода не могла сказать. Лекарство, несомненно, было из собственных запасов ведьмы; ётунша хорошо знала зелья подруги, потому что долго торговала ими.

Ангербода почувствовала, как с её волос и ресниц легонько стряхнули наледь, а затем шершавые пальцы погладили её по щеке. Она приоткрыла глаза и увидела обветренное лицо Скади, склонившееся над ней.

Охотница убрала руку и с облегчением улыбнулась уголком рта.

– Добро пожаловать обратно в Девять Миров!

Прежде она сидела рядом с Ангербодой на кровати, но теперь переместилась на табурет по соседству, и колдунье сразу же стало не хватать её тепла, но она промолчала; на уме у неё крутился только один вопрос, так что, снова закрыв глаза, женщина спросила:

– Что с моими детьми?

– Тебе следует отдохнуть, прежде чем ты услышишь ответ на этот вопрос, – ответила подруга. – Наберись сперва сил. Они живы – это должно тебя утешить. Поспи немного, а я пойду добуду какой-нибудь дичи на ужин. Я знаю, что у тебя есть сушёное мясо в кладовой, но мне кажется, что похлебка будет тебе куда полезнее.

Меньше всего Ангербоде хотелось есть.

– Я уже и так проспала кучу времени. Я не устала.

– Но ведь ты не спала, правда? – спросила Скади, изучающе глядя на неё. – Ты находилась… где-то в другом месте.

– Нет, я спала, – попыталась настоять на своём ведьма. Но её ложь даже её саму не убедила, так что она знала, что и ётунша не поверит ей.

– Никто не может устать настолько, чтобы просто спать девять дней и ночей. Не говоря уже о том, через что тебе пришлось пройти до этого, друг мой.

Девять дней. Как она могла позволить себе так долго задержаться в пустоте? Если бы только она пришла в себя раньше… Если бы только она могла что-нибудь сделать…

Когда Ангербода не ответила, Скади уперлась руками в колени и встала.

– Ладно, тогда я пойду на охоту, – произнесла она, наконец, и строго добавила: – Никуда не уходи.

Колдунья только моргнула в недоумении. Из-за раны на голове и полузамерзшего тела она едва могла двигаться, о чём и сообщила. У неё еле-еле выходило даже приподнять голову, что уж говорить о том, чтобы самостоятельно выйти из пещеры.

– Я не это имела в виду, и ты это прекрасно знаешь, – мрачно сказала Охотница, завязывая пояс на своём меховом плаще. – Я ненадолго.

Услышав, что подруга ушла, Ангербода перевела взгляд на потолок и мыслями вернулась к некоторым из видений, что узрела, пока пребывала в небытии: Хель в Асгарде, затем Хель в Нифльхейме. Растерянность дочери, её страх, её сила.

Она закрыла глаза.

Явились ли мне истинные события или скорбящий разум сыграл со мной злую шутку?

Скоро Скади сможет подтвердить её худшие опасения.

В следующий раз Ангербода проснулась, когда подруга осторожно подняла её голову к себе на колени и поднесла к губам миску с бульоном, предлагая его отхлебнуть. Ведьма всё ещё не чувствовала голода, но бульон был горячим, и ей хотелось согреться.

– Что с моими детьми? – повторила она свой вопрос, когда немного перекусила.

Охотница поставила чашку на табурет рядом с кроватью, не убирая головы Ангербоды со своих колен.

– Я в тот день уехала на охоту с пасынком Тора по имени Улль. Мы находились в Мидгарде вплоть до позавчерашнего дня. Но как только я услышала о случившемся, я прижала к стенке Фрейра и, когда он рассказал мне подробности, сразу же приехала сюда.

Колдунья кивнула. Будучи приёмным сыном Скади, Фрейр был единственным из асов, кто выказал хоть какое-то несогласие с их действиями в ту ночь.

Ётунша замолчала. Женщина выжидающе посмотрела на неё, но та только отвернулась, сжала кулаки и произнесла:

– Я могла бы спасти тебя и детей.