Сердце Ведьмы

– И в самом деле, что? – угрюмо подумала Ангербода. – Безнадёжность? Отчаяние?

– Нет, – ответил голос. – Меня.

– Но кто ты? И почему так знакомо прозвучало то, что ты назвал меня «Матерью-Ведьмой»?

Ответа от голоса не последовало, а колдунья очнулась, сонная и растерянная. Некоторое время она лежала, пытаясь собраться с мыслями. Пока, наконец, в её затуманенном сознании не начали складываться кусочки целого, и с каждым вдохом картина становилась всё яснее.

Один пытается узнать о пророчестве не для того, чтобы не дать ему сбыться – так я считала изначально, но ошибалась. Он не может его предотвратить и понимает, что это неизбежно. Но тогда зачем ему знать всё до мельчайших подробностей о собственной смерти, о гибели своих родичей? Любой был бы счастлив не ведать о подобном. Не может же Всеотец быть настолько жестокосердным?

Нет, он собирает сведения, потому что ему нужно знать как можно больше, если он намерен каким-то образом изменить грядущее или найти какую-то лазейку для достижения своих целей.

А значит, могу и я.

Но вот вопрос: как?

Ангербода пока не могла ответить, но она знала, кто мог бы. Нужно было лишь разыскать того, кто говорил с ней во снах, – но сначала, конечно, выяснить, кто это.

Мать-Ведьма. Это имя не выходило у неё из головы. Ведьма вспомнила, как она впервые явилась сюда, в Железный Лес, в качестве Ангербоды и наткнулась на каменный фундамент в некотором отдалении от пещеры. Возможно, оттуда мне и нужно начать поиски. Даже если это ничего не даст, быть может, там найдётся хотя бы подсказка, что укажет верный путь.

Если же и это никуда её не приведёт, то придётся методично обыскать все Девять Миров.

Полагаю, стоит приступить как можно скорее.

По-прежнему держа в руках игрушечного волка Хель, женщина выбралась из-под одеял и мехов, в которые Скади так тщательно её укутала. Она поморщилась, когда воздух, всё ещё холодный, несмотря на тепло, исходящее от очага, коснулся обнажённой кожи, и с большим усилием села. Спустив ноги с кровати, она встала и затем оперлась на стол, чтобы дотянуться до сундука с одеждой.

Найдя запасную льняную нижнюю сорочку, Ангербода надела её как можно аккуратнее, а поверх натянула шерстяное платье. То, в чём она была прежде, Скади разрезала, когда раздевала её, пытаясь не задеть рану на голове. Женщина неторопливо прошлась по пещере и подняла пострадавшую одежду, утешаясь мыслью, что сможет починить её в пути, если не забудет взять с собой иголку и нитку.

Как раз в тот момент, когда Ангербода укладывала провизию в походную корзину, в пещеру вошла Охотница, держа за ноги двух убитых кроликов. Ётунша резко остановилась, захлопнула за собой дверь и уставилась на хозяйку.

– Что ты делаешь? – спросила Скади.

– Ухожу, – ответила Ангербода.

– Но куда?

Колдунья покачала головой со свежей повязкой.

– Ты не поверишь, если я скажу.

Великанша положила кроликов на стол и, скрестив руки на груди, выпрямилась во весь рост, став почти на голову выше Ангербоды, которая и сама была немаленькой, – и, по сути, загородила собой дверь.

– Ну попробуй, – с вызовом сказала она.

Они так и стояли, вперившись друг в друга взглядом, пока колдунья со вздохом не сдалась, тяжело опускаясь в кресло. Обдумывая, как лучше всё объяснить, она опустила глаза и водила пальцем по одному из завитков на ручке, которые она вырезала лет сто назад. Охотница, в свою очередь, уселась на одну из скамеек у стола, лицом к ней, и следила за движением пальца ведьмы.

– Это как-то связано с… м-м-м… тем местом, где ты провела эти девять дней? – осмелилась наконец спросить Скади, когда Ангербода так ничего и не произнесла. Она наклонилась вперёд, уперлась локтями в колени и переплела пальцы. – Что-то связанное с сейдом? Ты так и не объяснила, откуда знаешь эту магию, и я не хотела давить на тебя, когда речь об этом заходила прежде.

– Не знаю, как я научилась сейду, – сказала ведьма, наконец встретившись с ней взглядом. – Я почти ничего не помню о себе до того, как пришла сюда, в Железный Лес. В памяти осталось очень мало о моей жизни в Асгарде, кроме того, что они сделали со мной перед моим бегством, и вообще никаких воспоминаний о том, что было раньше.

Скади выпрямилась.

– Ты жила в Асгарде? Когда?