Сердце Ведьмы

– Очень в этом сомневаюсь, – мягко возразила Ангербода. – Мне кажется, ничто не могло их остановить. Не терзай себя подобными мыслями.

– Значит, ты меня прощаешь? – Голова Скади резко повернулась в её сторону. – За то, что меня не было там рядом с тобой?

– Друг мой, мне нечего тебе прощать. Уверяю тебя в этом. А теперь, пожалуйста, продолжай свой рассказ.

Охотница вытерла глаза и, казалось, вновь обрела самообладание.

– Детей доставили к Одину, – проговорила она. – Ёрмунганда почти сразу бросили в море, и Фрейр клялся мне, что видел, как твой сын вырастал прямо у них на глазах. Это значит, что он не был мёртв.

Ангербода снова кивнула с бесстрастным выражением лица. Знаю. Его время ещё не наступило… пока.

Великанша резко вдохнула через нос, прежде чем продолжить.

– Что касается Фенрира, то они не могли придумать, как с ним поступить, потому что малыш тоже подрос за последние девять дней. Боги решили держать его поближе к Асгарду, где они могли бы присматривать за ним, пока он не станет слишком огромным. Все боятся подходить к нему слишком близко, кроме храброго Тюра, что приносит ему пищу, а твой муж не осмеливается даже приближаться к месту его заточения из страха, что Фенрир убьёт его. Ваш сын явно не питает любви к папочке. – Она опустила голову. – Я и сама пыталась подойти к нему, но он явно считает меня одной из них. Думает, что я предала тебя, подобно Гёрд, хотя это заблуждение.

– А как с ним поступят потом, когда им надоест держать его под рукой? – спросила Ангербода, хотя она уже и так это знала; она видела, как Фенрир освободился от каких-то оков в её видении.

– С твоим мужем или с сыном?

– С сыном, – отрезала ведьма. – У меня нет мужа.

Скади вздрогнула, но затем выражение одобрения промелькнуло на её лице, но так же быстро сменилось сдержанным спокойствием, более подходящим разговору.

– Можно только гадать, что будет потом.

– Ёрмунганд брошен в море, а Фенрир навеки заточён, – прошептала Ангербода. Что-то по-прежнему не давало ей покоя. Но тут её желудок скрутило в узел, и она задала вопрос, ответ на который и так уже знала:

– Что с Хель?

Скади глубоко вздохнула.

– Фрейр сказал, что она молчала на пути в Асгард, потому что её нес отец. Она не отпускала его ни на секунду, и Локи не заговаривал с ней, только старался утешить, и это, казалось, помогало, пока детей не разлучили. Как только асы избавились от Ёрмунганда и убедились, что Фенрир надёжно заперт, то стали решать, как поступить с Хель.

Охотница, казалось, собиралась с духом, чтобы приступить к следующему эпизоду, и Ангербода терпеливо ждала.

– А потом Один лично вырвал её из рук Локи. – Скади наконец посмотрела на подругу. – Они отослали её в Нифльхейм как есть, живой и невредимой. Насколько я поняла, Всеотец наделил её властью над умершими, поскольку она и сама наполовину мертва.

– Ну конечно, – произнесла колдунья, закрыв глаза. Последние недостающие детали встали на свои места. Всё это было в её видении о конце миров: гигантский змей, поднимающийся из волн, и огромный волк, разрывающий свои путы, когда все миры погружаются в хаос. И корабль мертвецов, подчиняющихся её дочери, плывущий на битву против богов…

Только теперь она увидела всю картину целиком. Всё, от начала и до конца.

Ведьма видела смерть самого Одина и Тора. Видела, как Тор сражался с Ёрмунгандом, а Фенрир проглотил Одина целиком. Видела, как оба её сына погибли. Она пыталась отогнать эти образы, выбросить их из головы, но не могла забыть. И никогда не сможет.

Кажется, чем больше ответов я получаю, тем больше возникает вопросов.

– Конечно? – в недоумении переспросила Скади.

Ангербода только покачала головой и не стала вдаваться в подробности.

– Спасибо, что рассказала мне всё как есть, и… просто спасибо. Что позаботилась обо мне. Но если не возражаешь, я хотела бы немного побыть одна. – Она тяжело сглотнула. – Я просто… Мне нужно время.

– Понимаю. Но я буду неподалёку. И тебе лучше не уходить туда, откуда я не смогу тебя вернуть, – предупредила Скади и с большой неохотой встала, переложив забинтованную голову подруги на подушку.

– Не буду, – пообещала колдунья.

Скади на мгновение помедлила, но затем кивнула и вышла из пещеры. Как только Ангербода услышала, как за ней закрылась дверь, она закрыла глаза, глубоко вздохнула и принялась вновь размышлять о своём видении.

Той ночью она поведала Одину всё, что он хотел узнать. А до этого колдунья упрашивала, умоляла асов оставить её детей в покое; что бы норны ни сказали Одину, этого бы не произошло, если бы Хель, Фенрир и Ёрмунганд, как и прежде, жили с матерью. Ангербода была в этом уверена. А потом, силой вырвав у неё знание о грядущем – когда она была слишком уязвима, убита горем, слишком слаба, чтобы бороться, – Один тоже это понял.