Сердце ведьмы

– Ты никуда не пойдёшь. Скоро начнётся дождь. И не просто дождь – настоящий ливень.

Она отвернулась и заскрежетала зубами. Откуда этому чужеземцу знать, как меняется здесь погода?

Аня отошла в сторону и всмотрелась в линию горизонта. Скоро солнце сядет, и здесь, на высоте почти двух тысяч метров, заметно похолодает. В горах в начале лета вечера редко бывают жаркими, поэтому она взяла в дорогу всё необходимое, кроме резиновых сапог и дождевиков. Но пара спальников, если придётся заночевать в машине, поможет им удобно расположиться. Однако при мысли о тесном закрытом пространстве, а главное – близости Марко у Ани загорелись щёки. «Да что со мной происходит?! Дима, пожалуйста, забери нас отсюда!» – мысленно попросила она.

Небо потемнело, и ветер швырнул в лицо острые песчинки. По запаху влаги в воздухе Аня поняла, что Марко был прав на все сто. Она вернулась к машине и скомандовала:

– Раскладывай задние сиденья и доставай спальники. Похоже, идёт гроза.

Они не успели укрыться, как стена воды обрушилась прямо им на головы. Поспешно забравшись внутрь, оба начали вытирать мокрые лица и стучать зубами от холода.

– Переоденься, если есть во что. Я отвернусь, – сказал Марко.

Аня замерла, но тут же осознала, что он прав. Кое-как стянула с себя толстовку – хоть выжимай! – и, оставшись в тонкой белой майке, завернулась в спальник. Марко последовал её примеру.

Аня достала термос и разлила по кружкам остатки чая. Марко, с наслаждением вдохнув аромат, спросил, из чего приготовлен этот божественный напиток.

– Саган-дайля, – объяснила она. – Тонизирует, укрепляет, а ещё, говорят, его используют шаманы для вхождения в транс, медитаций и астральных путешествий.

Он округлил глаза:

– С тобой нужно быть осторожным. Мне сразу показалось, что в тебе есть что-то магическое.

Аня с трудом оторвала взгляд от лукавого лица Марко и посмотрела в окно. Дождь слегка успокоился и стучал по крыше не так яростно. Мерная дробь капель начала наводить дремоту.

– Вина у меня больше нет, поэтому давай я расскажу тебе какую-нибудь историю, чтобы скоротать время, – предложил Марко.

Аня кивнула. Не успеешь оглянуться, и приедет Дима.

– Я рос в странной семье, – начал Марко, растянувшись во весь рост и подложив руку под голову. – Хотя, конечно, в детстве не понимал этого.

Мама родила меня в шестнадцать и в это же время решила, что хочет стать певицей, не просто певицей – оперной дивой. Они с отцом, который был старше её на десять лет, уехали в столицу. Она занялась карьерой, он – бизнесом, а я остался на попечении бабушки с дедушкой, и это были счастливейшие годы. Я гонял на велосипеде по Виа-дель-Аморе, проводил вечера на пляже, кидая камни в набегающие волны. Когда стал постарше, полюбил приезжать в Риомаджоре, затеряться среди туристов, рассматривать их и воображать, что тоже объеду весь мир, когда вырасту.

В семь лет родители забрали меня в Рим. Оказавшись в городе, я возненавидел всё вокруг: каменные дома, толпы людей, шум автомобилей, школьную дисциплину. Я задыхался от тесноты и мечтал о зелёном просторе, распахнутом над головой небе и синем море до самого горизонта. Всё, чего я хотел, – это сбежать, чтобы снова оказаться предоставленным самому себе.

Я обожал мать. Красивая, как языческая богиня, и трепетная, как тропическая бабочка, она была для меня недосягаемой звездой. Репетиции, концерты, гастроли. В её насыщенной творческой жизни для семьи почти не оставалось времени, но каждый раз, когда она прижимала меня к груди, проводя тонкими прохладными ладонями по спине, я жадно вдыхал её запах, тёрся щекой о скользкий шёлк халата и моментально становился счастлив.

Отец представлял собой её полную противоположность. Невысокого роста, худой, тихий, он был похож на мелкого банковского клерка, хотя не только владел сетью отелей, но и имел хороший доход. Подозреваю, что сначала он был очарован самобытностью жены и, возможно, даже любил её, но через несколько лет они перестали разговаривать, ночевали в разных комнатах и почти не пересекались.

Когда мать бросила нас, моё детство закончилось во второй раз. Я умолял отца отослать меня к бабушке с дедушкой, но он решил, что сыну пора взрослеть, и попытался сделать из меня собственного двойника. С тех пор все каникулы я мотался с ним по отелям, конторам, офисам поставщиков, туристическим агентствам, чтобы научиться управлять семейным предприятием. Собственно, и поступление на экономический факультет университета оказалось не моим выбором, а исполнением воли отца. Несмотря на внешнюю неказистость, это был железный человек.

Голос Марко, тихий, бархатистый, низкий, обволакивал, как шёлковое покрывало. Сначала Аня видела яркие картинки, которые, словно кадры из фильма, оживали в воображении, пропитанные запахами и звуками, светом и тенями. Потом, незаметно для себя, прикрыла глаза и погрузилась в грёзы. Он всё говорил и говорил. Мысли испарились, тело расслабилось, тревога ушла, уступив место смутному сладостному предвкушению.