Сердце вне игры

Ноа спускается вниз, как будто полон решимости не пропустить по пути ни одного участка моего тела, потратив несколько минут на то, чтобы помучить грудь зубами и языком, прежде чем двигаться дальше. Он царапает зубами нижнюю часть моей груди, затем проводит по ребрам, прежде чем провести языком линию посередине живота.

Моя киска уже ожидает его прихода, клитор начинает пульсировать, когда двигаю бедрами, не в силах оставаться на месте.

Но он еще больше тянет время, меняя путь как раз тогда, когда думаю, что он собирается спуститься ниже, и вместо этого осыпает легкими поцелуями мои бедра.

— Ноа… — хнычу я, сжимая бедра, когда внутри растет возбуждение.

— Что? Тебе что-нибудь нужно, Подсолнух? — невинно спрашивает он, наконец двигаясь вниз, но минуя мою киску и вместо этого направляясь к внутренней стороне бедра. — Что тебе нужно?

— Ты знаешь, что мне нужно, — выдыхаю я, беспокойно перебирая ногами по кровати.

— Да, детка, думаю, да. — он кусает меня за нежную кожу. — Но я хочу услышать, как ты это скажешь.

Ноа наклоняет голову, чтобы посмотреть на меня, блеск в его глазах злой и собственнический. Кусаю губу, пока у нас мини-соревнование в гляделки, но мне не нужно много времени, чтобы сдаться.

— Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне там, — шепчу я. — Пожалуйста.

От его улыбки сердце замирает. Жар горит в его глазах, когда он сжимает мои бедра, разводя их достаточно широко, чтобы почувствовала растяжение в мышцах. Затем Ноа опускает голову и проводит носом по линии моей покрытой трусиками киски.

Я никогда раньше не видела, чтобы парень так меня нюхал, и, может быть, это должно было смутить, но выражение его лица наполненно таким необузданным желанием, что заводит еще больше. Он закусывает губу, поднимая голову и проводя пальцами по нежной кружевной ткани моих трусиков.

— Что это за бренд? — бормочет он.

— Э-э… — вопрос настолько удивил, что мне потребовалась секунда, чтобы ответить. — Это «Ла Перла».

— Они все еще делают такое?

— Да. Наверное.

Он улыбается. Через секунду воздух наполняется рвущимся звуком, когда Ноа хватает кружевную ткань и разрывает, срывая с моего тела. Ткань немного впивается в кожу, когда натягивается, и от нее остаются клочки, которые Ноа бросает на пол.

— Я куплю тебе пять новых пар, — обещает он, когда я смотрю на него.

Затем он прячет лицо между моими ногами. Челюсть, отвисшая от шока, раскрывается еще шире, когда с моих губ неожиданно срывается крик.

На этот раз Ноа не начинает медленно, и нет ничего приглушенного в ощущениях, которые пронизывают меня, когда он зажимает ртом киску и пожирает. Его язык находит мой клитор и на этом не останавливается, он скользит пальцем внутрь, трахая им, одновременно вылизывая.

Всплеск ощущений настолько силен, что я чуть ли не получаю оргазм сразу же, и это осознание потрясает меня так сильно, что кульминация ускользает.

Но, как и раньше, Ноа, похоже, никуда не торопится.

Он продолжает, вводя в меня второй палец, и теплое, влажное давление на мой клитор заставляет тихо всхлипывать.

— Ты вкуснее, чем я помнил, — стонет он, его голос вибрирует рядом со мной. — Как это возможно?

— Я не… — закрываю глаза, вдыхая и выдыхая. — Я не знаю.

— Не торопись, Подсолнух, — он останавливается всего на секунду, сжимая мои бедра. — Я не спешу. У нас вся ночь впереди.

Это нежное напоминание — все, что мне нужно, чтобы расслабиться, и глупое затянувшееся беспокойство о том, что не смогу закончить достаточно быстро, начинает таять. Я позволяю себе просто наслаждаться этим, извиваясь под ним, издавая тихие стоны и одобряющие слова, когда он делает что-то особенно потрясающее.

На самом деле мне совсем не нужно много времени, чтобы снова оказаться на грани, когда больше не думаю об этом, и, может быть, Ноа может сказать тоже самое, потому что движения его языка становятся быстрее.

Когда кончаю, я выкрикиваю его имя, спина выгибается над кроватью.

Сердце бешено колотится, тяжело ударяясь о ребра, когда удовольствие растекается по мне мощным потоком. Это длится несколько долгих мгновений, а затем, наконец, начинает стихать, и я таю на одеяле на его кровати, затуманено глядя на него.

— Эй, нечестно, — говорю я, задыхаясь. — Ты еще даже не снял одежду.

— Я к этому иду, — он усмехается. — Но должен признать, что есть что-то чертовски сексуальное в том, что ты голая на моей кровати, а я все еще одет.

Мой клитор пульсирует от жара в его голосе, и секундой позже он дает то, что я хочу, стягивая рубашку и избавляясь от штанов. Ноа снимает боксеры в самом конце, и у меня перехватывает дыхание, когда взгляд падает на его проколотый член. Он даже больше, чем помню, и, хотя он уже был у меня во рту, все еще немного пугает мысль о том, что он трахнет меня этой штукой.

Хотя я этого хочу.

Чертовски этого хочу.

— Боже, Подсолнух… — стонет он, привлекая мое внимание к своему лицу. — Если продолжаешь так на меня смотреть, то я не могу гарантировать, что завтра ты сможешь ходить.

Я ухмыляюсь, откинувшись на спинку кровати и приглашающе раздвигая ноги.

— В любом случае ходьба переоценена.