Сердце во льдах (СИ)

Её собственное волшебство было почти прозрачным, едва заметно голубым, а у Советника Кима фиолетовый, почти лиловый, цвет сиял так ярко, что вполне возможным казалось ослепнуть. Но отводить взгляд не хотелось: пусть даже Ким Тэхён выглядел жутко самодовольным, пусть рядом стоял Король, который всё ещё мог стать в будущем её мужем, пусть происходящее было трижды неправильным… В голове у Наюн было столько этих «пусть», что удержать себя от глупостей просто не вышло.

Она потянулась и, обняв лицо Советника ладонями, поцеловала его, зажмурившись, потому что тогда не было так страшно и так стыдно. Принцесса Пак Наюн наверняка бы сошла с ума, едва ещё два месяца назад ей сказали, что она будет целовать почти незнакомого парня прямо на глазах будущего мужа, пусть он и не видел их, скрытых под иллюзией. Принцесса Пак Наюн наверняка бы захотела умертвить себя, лишь бы семья не знала такого позора, как чужие крупные ладони на её талии, чужие губы на её губах, чужое тело, вжимающееся в её собственное.

Наюн не знала, что хотела доказать и кому хотела доказать этим своим действием. Но в груди поднималась непонятная гордость — неправильная, неразумная — когда до слуха дотянулось эхо удаляющихся шагов Короля Гиаронда, а следом — чуть позже — очередной хлопок двери. Ким Тэхён в ту же секунду пальцами зарылся в волосы на её затылке, сжал их в кулак, заставляя запрокинуть голову и выдохнуть громко, отрываясь от его губ, и Наюн сглотнула, вновь встретившись с тёмным, уже безо всякой магии, взглядом. На самом краю сознания ей подумалось ещё, что причёска наверняка безвозвратно испорчена, но на это было откровенно плевать — по крайней мере, сейчас, когда Советник Ким дышал громко в её губы, кусал свои собственные, будто о чём-то задумавшись, и смотрел так, что почему-то внутри всё дрожало и неясное, прежде не знакомое, стремилось наружу.

— Если бы вы знали, Принцесса, — хрипло выдохнул он и резко за талию притянул к себе, не давая между их телами появиться ни малейшему расстоянию, — что я хочу сделать с вами… Вы бы не целовали меня столь безрассудно. Совсем ничего не боитесь?

Её щёки вновь опалило смущением. Запоздалым, совсем уже неуместным, но в словах Советника сквозило столько неприкрытой двусмесленности и столько неприличных абсолютно намёков, что тело задрожало против воли, и стало жутко стыдно за собственную имульсивность. Снова захотелось убежать и спрятаться, оттереть губы от вкуса чужих, закрыться в своих покоях и не высовываться до тех пор, пока делегация Гиаронда не покинет стен их Дворца. Но вместе с тем проснулась потребность не упасть в грязь лицом, захотелось быть смелой, ответственной за собственные поступки Принцессой, и поэтому подбородок будто бы сам собой вызывающе дёрнулся.

— Так расскажите, — кинула она, изо всех сил пытаясь казаться уверенной и сильной. — Что такого вы хотите сделать, Советник, раз мне стоит бояться?

Ким Тэхён моргнул удивлённо, растерялся, кажется, на пару коротких секунд, а потом снова вернул своему лицо совершенно снобское выражение, натянул усмешку и, потянувшись, зашептал на ухо, разгоняя по всему телу мурашки:

— Хочу обладать вами, Принцесса. Хочу, чтобы вы принадлежали мне, а не моему брату. Хочу, чтобы у него не было на вас ни единого права, потому что, едва вы врезались в меня в день нашей первой встречи, я понял, что заполучу вас, чего бы мне этого не стоило, — Наюн, судорожно выдохнув, отступила лишь на полшага, но Советник вновь дёрнул её на себя, заставляя вжаться в собственное тело, а затем пальцами вцепился в ленты корсета на спине. — Уже убегаете? — хмыкнул он. — Я ведь даже не сказал ещё, как сильно хочу стянуть с вас это орудие пыток и позволить дышать полной грудью. И что хочу узнать, насколько мягкая у вас кожа. Она такая бледная… Уверен, на ней легко появляются синяки. Я бы оставил десятки следов на одной только вашей шее и…

— Довольно.

Ким Тэхён усмехнулся, удивительно согласно замолкая, а потом чуть отстранился, за затылок почти привычно приподнимая её голову, и уставился на губы. Наюн хотелось отвернуться, потому что лицо горело огнём, и хотелось закусить изнутри щёку, потому что душа полнилась смятением, но Советник крепко держал её волосы и ленты в корсете.

— Вы сами поцеловали меня, — усмехнулся парень.

— Вы сделали это первым.

— А вы не возражали.

Наюн нахмурилась, потому что он был прав, и, не найдя ни одного слова «против», дёрнулась, показывая всё своё недовольство и неожиданно почувствовала вдруг свободу. Ким Тэхён отступил от неё на шаг, спрятал ладони в карманы брюк, и девушка, подхватив платье, быстрым шагом двинулась в сторону выхода, потому что нужно было срочно спасаться.

А затем остановилась резко, вспомнив вчерашний их разговор.

Быть может, Советник был прав. Быть может, бегать и прятаться бессмысленно. Быть может, нужно встретить удар грудью и, выдержав его, выйти из этой непонятной игры победителем.