Сердце воина

— Но на то, чтобы научиться ткать и играть на волынке, нужны годы! — возразила Ариэлла. — Это не освоишь за месяц-другой.

— Верно. Значит, отношения будут длительными. Сначала мы обучим одних людей, потом других. Можно даже предложить особую летнюю программу для детей, которые начнут обучаться акробатике и жонглированию.

Наконец-то Ариэлла догадалась, о чем речь.

— Кэмпбеллы зачастят к нам, завяжут с нами дружеские отношения, и у этого клана появится куда больше оснований прийти нам на помощь в случае нападения: ведь они должны будут защищать своих соплеменников, гостящих у нас.

Малькольм кивнул:

— Маккендрики тоже смогут посещать Кэмпбеллов. Мужчины будут совершенствоваться в воинском искусстве, женщины — завязывать знакомства и обмениваться хозяйственным опытом.

— Почему бы женщинам не осваивать вместе с мужчинами ратное ремесло?

Малькольм сдержал улыбку.

— Думаю, Кэмпбеллы сочтут это слишком необычным. Впрочем, попробуй сделать им такое предложение, если соберешься с духом.

Многообещающие идеи Макфейна вдохновили Ариэллу. Установив связи с другими кланами, они будут все больше узнавать друг о друге. Это станет залогом дружбы, а дружба обеспечит мир. Ни у кого уже не возникнет желания решать споры силой. План заслуживал одобрения.

— Лэрд Кэмпбелл согласился с этим предложением?

— Да. И не только он, но и Гранты, Фрейзеры, Макгрегоры. Однако прежде чем предлагать им направить к нам первых гостей, я должен был заручиться одобрением — твоим и совета.

— Что же сказал совет?

— Энгус и Дугалд сначала колебались, но я предвидел это. Твой клан много лет жил в изоляции, поэтому людям не по себе при мысли, что у вас появятся чужаки. А вот Гордон быстро смекнул, что подобное соглашение сулит много выгод.

— Я тоже это понимаю, — сказала Ариэлла. — Моему народу полезно завести друзей и делиться с ними мыслями и опытом.

— Прекрасно! Завтра же мы пошлем двух гонцов, они посетят все четыре клана и подтвердят наше согласие.

«Мы»! Она уставилась в тарелку. Нельзя позволить Макфейну остаться здесь. Ее план составлен ради его же блага, а не во вред ему. Разве Ариэлла виновата, что он не может стать ее избранником? Ответственность за это лежит на нем. Только Макфейн виноват в несчастье, случившемся в ту страшную ночь с его кланом! Да и потом он опускался все ниже и ниже.

Малькольм поднял кубок, и девушка, заметив, что он почти полон, испугалась. Такой могучий человек должен осушить кубок до дна, иначе снадобье не подействует.

— Почему ты не пьешь, Макфейн? — спросила она, взяв кувшин. — Допей, я налью тебе еще.

В его глазах вспыхнуло любопытство.

— Раньше ты не просила меня пить. Это на тебя не похоже.

— А я и не прошу. Просто мне захотелось доставить тебе удовольствие. — Она поставила кувшин.

Ариэлла вела себя так, словно он обидел ее. Но чем? Малькольм отхлебнул немного вина — только из любезности. Пить ему не хотелось: он слишком устал. Путешествие отняло у него все силы, поэтому вино вызвало сонливость.

— Фрейзеры рассказали мне забавную историю, — проговорил он, желая загладить неловкость. — Небылицу о том, будто ваш клан владеет каким-то мечом.

— Неужели? — с деланным равнодушием отозвалась Ариэлла.

— Фрейзеры считают, что древний меч, обладающий волшебной силой и принадлежавший основателю вашего клана, находится у вас до сих пор.

— Мой клан основан более четырехсот лет назад, — усмехнулась девушка. — Помнишь, приехав сюда, ты увидел, как заржавели наши мечи? Впрочем, сомневаюсь, что среди них есть столь древнее оружие.

— Я убеждал их, что не слыхивал о таком мече, но, по их мнению, он существует. Вот мне и пришло в голову: а не дошла ли эта легенда до Родерика? Уж не поэтому ли он так неистово хочет покорить ваш клан? Вдруг негодяй надеется, что тогда ты вручишь меч ему?

— Понятия не имею, дошли ли до него эти россказни, — солгала Ариэлла. — Мне он ничего об этом не говорил. Чего тут мудрить? И без того ясно, почему Родерик мечтает стать лэрдом: он беден, командует грязным сбродом, и идти ему некуда.

— Однако есть еще одна причина.

— Какая?

— Ему нужна ты.

Малькольм пристально посмотрел на нее. Ариэлле не удалось угадать, что выражали его синие глаза.

Гнев? Вполне возможно. Ведь Макфейн, должно быть, заподозрил ее в предательстве. Не потому ли он не спешил допивать вино со снадобьем? А может, в его глазах горело желание? Телесный голод, побуждавший этого человека обнимать ее, ласкать, добиваться ответного чувства? Ариэллу пугал этот взгляд: казалось, он видит ее насквозь, знает, что она лжет, угадывает подоплеку всех совершенных ею поступков. С трудом выдерживая взгляд Малькольма, девушка не смела отвести глаза, опасаясь, что тогда он заметит ее смятение.

— Я уже говорила тебе, — голос ее звучал глухо, — что нужна ему лишь потому, что брак со мной укрепит его положение.