Сердце Волка

Торак успел заметить, как Сломанный Плавник подныривает под них, высоко взметнув столб пены и брызг, а еще краем глаза он увидел какую-то лодку, стремительно плывущую к ним, – да только ни одна лодка на свете не успела бы добраться до них вовремя…

Но в последний момент Охотник вдруг резко свернул, окатив Торака водой, и устремился к Тенрису.

Торак с изумлением увидел, каким спокойствием дышит изуродованное лицо Пожирателя Душ, обращенное навстречу своей судьбе в облике несущегося прямо к нему огромного кита.

В последний миг Тенрис все же повернул голову и посмотрел Тораку прямо в глаза.

– Спроси Фин-Кединна о своем отце! – крикнул он. – Заставь его рассказать тебе правду… – И исчез в серебристом кружении водяных струй.

До Торака донесся его ужасный вопль, который тут же оборвался, – и огромные челюсти утащили Пожирателя Душ в морские глубины.

Глава 34

Огонь на Утесе уже догорал, и серый дым поднимался к небесам, когда легкая лодочка причалила к берегу.

Бейл взвалил лодку на голову и понес ее к стойке, оставив Ренн и Торака у самой воды. Ни один из них не произнес ни слова, пока они тащились по берегу до ближайшего жилища.

Ренн тщательно вытерла со своего лука водяную пыль, повесила его на балку и прошла внутрь – поискать еды.

Торак принес немного плавника из сложенной поодаль кучи и принялся разжигать костер. Его трясло от холода и нервного напряжения, зато Море полностью смыло у него с груди метки, нанесенные Тенрисом. А вот метки, оставшиеся в его душе, просто так смыть было невозможно.

Ему хотелось все рассказать Ренн: о том, что случилось на Утесе; о том, что у него блуждающая душа, но все эти события были еще слишком свежи в его памяти, и он сказал лишь:

– Ты прости меня. Я ведь действительно подумал, что ты больна. Ты и выглядела больной.

Ренн поставила миску на землю и села с ним рядом.

– Да ладно, – сказала она. – Я-то думала, что ты вообще умер. Похоже, мы оба ошибались. – Она подтолкнула к нему миску. – Я нашла немного китового мяса. А вот ягод можжевельника, боюсь, тут не найдется. Но ничего, и так совсем неплохо, по-моему.

Оба посмотрели на миску, но ни один к еде даже не прикоснулся.

Помолчав, Торак сказал:

– Ренн, никакого лекарства на самом деле нет. То, что Тенрис говорил о чудодейственном корне, он просто выдумал!

Ренн обхватила руками колени, нахмурилась, но ничего не ответила.

– Ты меня слышишь? – рассердился Торак. – Никакого лекарства нет!

Ренн вдруг перестала хмуриться, выпрямилась и как-то странно посмотрела сперва на Торака, потом на мясо.

– Можжевеловые ягоды! – воскликнула она.

– Что? – не понял Торак.

– Когда я сидела в пещере, Бейл принес мне еду, а Волк прыгнул на меня и выбил у меня из рук миску… Я тогда еще решила, что он сошел с ума. Но он… Торак, он же СПАСАЛ меня! Он предупреждал: не ешь это мясо!

Ренн вскочила и принялась ходить взад-вперед.

– Так вот каким образом он разносил эту болезнь! Посылал своих токоротов, чтобы те отравили ягоды можжевельника! Потом ягоды попадали в еду – например, в лепешки из лососины, – и люди заболевали. – Она помолчала. – Вот почему Волк не дал мне съесть то мясо: оно было отравлено! Вот почему я и раньше не заболела, хоть и ела лепешки с можжевеловыми ягодами: эти лепешки я украла у Саеунн, они из ее прошлогодних запасов…

– Наверное, и я потому же не заболел, – подхватил Торак. – Я ведь ни одной свежей лепешки с собой не взял.

Они уставились друг на друга.

– Значит, если избавиться от собранных в этом году можжевеловых ягод, – сказала Ренн, – и от лепешек из лососины…

– То люди, возможно, поправятся!

– А может, им и вовсе никакого лечения не понадобится…

Оба понимали: это и есть искомый ответ. Торак прямо-таки нутром это чувствовал. И решение это обладало тем изяществом, которое Тенрис наверняка сумел бы оценить…

Как он, должно быть, смеялся, наблюдая, как они стремятся отыскать спасительное средство, которого не существует в природе! Каким умным он чувствовал себя! Каким могущественным!

Однако даже после всего этого Торак все равно не мог его ненавидеть. Тенрис приходился ему родственником, он ему по-настоящему нравился. И ему, Тораку, тоже очень хотелось нравиться Тенрису…

Уткнувшись лбом в согнутые колени, он мучительно старался вытравить из души эту боль, но красивое изуродованное лицо Тенриса по-прежнему стояло у него перед глазами. И по-прежнему в ушах звучал его голос: «Спроси Фин-Кединна о своем отце! Заставь его рассказать тебе правду!»

Какую правду? Что он имел в виду?

К ним подбежал Бейл и сказал, задыхаясь:

– Скорей! Идемте скорей!

* * *

Он вел их к южной оконечности залива, через ручей, протекавший у подножия скалы близ водопада.

Оба токорота лежали на камнях – там, где и упали с обрыва. Ручей уже успел забрызгать их сумрачные физиономии и переломанные конечности-палки.

Задрав голову, Торак посмотрел на отвесный склон, пытаясь понять, что заставило их именно здесь карабкаться вверх. Потом вспомнил вой Волка: «Злых духов больше нет!»

– Кто это? – шепотом спросил Бейл.

– Токороты, – еще тише шепнула Ренн.

Бейл охнул:

– Я думал, они только в сказках бывают! Я думал…