Сердце волка

Я оглянулась: хмурые лица, низкие лбы, волосы собраны в низкие хвосты. Серые рубахи навыпуск поверх черных портков, черные куртки.

В одном из селений Беспьера мы все же остановились на ночь в небольшом постоялом дворе.

Хмурый хозяин, едва завидев нас, вышел вперед, словно загораживая собой семью — жену и двоих сыновей-подростков.

На вопрос, есть ли свободные комнаты, долго думал, нахмурив брови и поджав губы, наконец, ни слова не говоря, повел нас за собой.

Я плохо помню, как добралась до кровати, как разделась, легла. Вроде бы мы ужинали, я не уверена.

В эту ночь кошмар вернулся. Но я не закричала, не стала звать Андре. Просто открыла глаза и до утра смотрела в потолок, на смутные очертания двух приглушенных мотыльков. Потому что во сне увидела Андре.

Он был мертв, это совершенно точно. Остановившийся взгляд смотрел мимо меня, вверх, вместо зрачков — два бледных диска луны. Темная неровная масса на том месте, где должна быть шея, и звук капающей на землю крови отчетливо слышен в ночной тишине.

Потом где-то недалеко завыл волк, и перед моим мысленным взором снова встала перекошенная яростью и животной жаждой смерти пасть.

В звериных чертах появилось что-то человеческое, что сделало его еще страшнее, и два сверкающих красным глаза уставились на меня.

— Я иду за тобой, Эя, — глухо прорычало чудовище.

Когда Андре проснулся, я, умытая и одетая, сидела на краешке его кровати и усиленно внушала себе, что хуже моя репутация уже не будет, и вообще, ниже пасть некуда.

Андре сонно открыл глаза, но, увидев меня в дорожном платье и шляпке, даже подскочил. Распахнутый ворот рубашки обнажил шрам на груди, Андре поспешил закрыть его.

— Эя! Ты выпила лекарство? — невпопад пробормотал он.

Я рассмеялась, но смех вышел не очень веселым, и заверила его, что оно мне больше не нужно.

— Твои кошмары, Эя… — начал он.

Но я приложила палец к его губам, как он мне тогда, в беседке, и попросила выслушать меня.

— Мне не нужно больше лекарство, и кошмары больше не повторятся, — твердо сказала я.

— Почему ты так уверена?

— Потому что я возвращаюсь в Ньюэйгрин, — ответила я. — Не спорь, Андре, я так решила. Наше поспешное решение было ошибкой. И не волнуйся. Ни обо мне, ни о моей репутации. Как-нибудь все образуется.

Андре привстал, опираясь руками, и сел на кровати.

Я отвела взгляд от ворота его рубашки.

— Что такое ты говоришь, Эя? — спросил он. — Ты же… Согласилась… Я думал, я и вправду думал, что ты любишь меня!

В глазах защипало, горло сжало спазмом, и я выдавила из себя не то, что собиралась:

— Да просто если я останусь с тобой, тебя убьют! И я не переживу этого, как ты не понимаешь?! Сначала отец, потом мама, ты… ты, Андре, ты единственное, что у меня осталось! Мы просто не можем быть вместе, это опасно!

— Та-ак, — протянул Андре, и в следующий миг я каким-то чудом оказалась в его объятиях.

С меня аккуратно сняли шляпку, обнимая другой рукой, принялись гладить по волосам, шептать нежности, а я только всхлипывала и повторяла, что нам никак нельзя быть вместе, просто никак.

— Снова кошмар? — спросил Андре, стоило мне затихнуть.

Я закивала.

— Рассказывай, Эя, — твердо сказал Андре.

Я помотала головой.

— Рассказывай, — повторил Андре. — Не бойся, маленькая. Главное — мы вместе, а вместе мы как-нибудь справимся с любой бедой.

— Не с любо-ой, — завыла я в голос, и Андре снова прижал меня к себе.

— Попробую угадать, основываясь на твоих сумасшедших сборах и заявлении, что тебе надо вернуться в Ньюэйгрин, тебе приснилось, что что-то произошло со мной?

Я закивала, не поднимая головы и всхлипывая.

— Какая же ты глупышка, Эя, — ласково проговорил он, целуя меня в щеки. — Будь ты уже моей женой, я бы успокоил тебя по-другому…

Я ощутила жар и попыталась отодвинуться, но мне не дали.

— Это всего лишь сон… Просто сон, моя маленькая Эя.

Я уперлась ладонями в горячую твердую грудь, стараясь не думать о том, что прикасаюсь к практически обнаженному мужчине, и протестующе замотала головой.

— Это не просто сон, Андре. Я была там! На самом деле. И ты тоже был! Тебя убили из-за меня! Если не я сама сделала это! Не зря Микаэла назвала меня чудовищем, а Рьвьер говорил что-то обо мне и звере! Мне страшно, Андре. Все что-то недоговаривают, все что-то скрывают от меня, иногда мне кажется, что даже ты… Ты словно защищаешь меня от меня же самой! Я боюсь, это я убила тебя — там, во сне…