Сердце волка

Он уже в плечах и ниже ростом, но так прямо держит спину, и взгляд его круглых глаз такой прямой и выразительный, что он смотрится чуть не наравне с этим гигантом. Он… какой-то не такой, как я его помню, подумалось мне. Что-то в нем не так! Я вглядывалась, вглядывалась в родные забытые черты, в голубые, чуть навыкате, глаза под черными бровями, длинный, с горбинкой, нос, чуть раздвоенный подбородок, когда вдруг догадалась: да он же совсем молодой! Почти мальчишка! Он не намного старше меня нынешней… Таким я его и не помню, и не могу помнить!

Он одет в коричнево-зеленый камзол, узкие черные штаны, невысокие сапоги из плотной кожи, а на груди, под распахнутым воротом рубахи, неистовым зеленым светом горит риолин на этой же белого металла цепочке!

Отец по-мальчишески тряхнул челкой, отбросил непокорную каштановую прядь назад. Широко улыбнулся — и улыбку эту я узнала, и узнала бы из миллиона! Прямая, какая-то чистая и открытая.

Они стоят на вершине холма на окраине леса, взгляды их устремлены вниз, на низину. Местность кажется мне смутно знакомой, но отец занимает все внимание, и я не смотрю по сторонам.

Отец обернулся, чуть снизу посмотрел на другого мужчину и дружески хлопнул его по широкой рельефной спине.

Словно высеченное из камня лицо, казалось, не создано для улыбок, но вот черты его дрогнули, обнажая влажные белые зубы. Видно, как ему непривычно улыбаться, но он смотрит на моего отца, и взгляд теплый, живой и очень искренний, и улыбка тоже такая искренняя, хотя до папочки ему еще учиться и учиться улыбаться…

Покрытая мускулами лапа взметнулась, обнимая моего отца за плечи, и я даже испугалась, больно уж хлипким рядом с ним выглядит папочка. Но во взгляде папы такая скрытая мощь, что я поняла, эта хлипкость — всего лишь видимость.

Губы черноволосого дрогнули, и он произнес:

— Ты стал мне лучшим другом, Анжу, — в голосе его смешались звериный рык и громовые раскаты. — И даже больше. Ты брат мне, и ближе тебя у меня никого нет.

Отец снова похлопал его по спине.

— И ты брат мне, Зверь.

Сказал просто и открыто, и я поняла, что папочка, вот этот мой незнакомый, совсем молодой папочка очень любит этого черноволосого гиганта. Прямо не передать словами, как любит!

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — глухо прорычал мужчина.

— Я иду к своим, — ответил отец. — Я должен.

— Они тебе не свои! — так грозно рыкнул мужчина, что мне показалось на миг, что во рту его сверкнули острые, как ножи, клыки.