Сердце ворона

Под высоким куполом башни раздался шорох крыльев. Девушка подняла взгляд и увидела кружащую там, где красивые резные балки-ребра соединялись, подобно прекрасному бутону цветка, небольшую птичку с сапфирно-синим оперением и мягким, как бархат, пухом. У нее не было лапок, лишь два комочка торчали на их месте, а раздвоенный хвост напоминал ласточкин. Безногая птичка называлась мартлетом. Ее пение было к дождю. Сейчас же она носилась кругами, будто бы пытаясь привлечь к себе внимание сидящего внизу лорда, который, кажется, даже не понял, что в его комнате поселилась пернатая кроха – так он был задумчив.

Позади лиственного кресла Эс-Кайнта располагался столик, на котором стоял хрустальный графин лучшего эльфийского вина руниэ, поблескивающего пурпуром и сделанного из трех сортов яблок и двух сортов редчайшего винограда. Это сейчас руниэ стало большой редкостью, а когда-то на любой заставе, почти в каждом доме можно было увидеть чашу или амфору такого вина. Теперь все изменилось, и отныне оно было только на столах лордов. В самом центре комнаты, словно древний надгробный камень, мрачно возвышался огромный письменный стол, заваленный бумагами.

Посланница сделала еще один короткий шаг по ковру из плюща.

– Эс-Кайнт? – посмела первой заговорить с правителем девушка.

Ее голос был похож на теплое прикосновение. Только сейчас Верховный Лорд заметил, что закат принес в его комнату не только алые лучи. Посланница склонилась в поклоне.

– Да, Килиен. – У Витала Эстариона был высокий и сильный голос, которому привыкли внимать своенравные лорды эльфийских Домов. Усталое лицо правителя приобрело неприступное, каменное выражение, припасенное для подобного рода приемов.

– Миледи Иньян велела передать, что прибудет к Совету. – Ради этой короткой фразы посланница и преодолела сотни миль, прорвавшись сквозь беснующиеся воздушные потоки.

– Хорошо, Килиен, благодарю тебя.

Девушка склонила голову, развернулась и исчезла тем же способом, что и появилась, – через окно.

В Зале Совета было непривычно тихо, и стояла зыбкая полутьма. Посреди отливающих темной синевой высоких кристаллов, выполняющих роль опорных колонн, и изящных кресел из белого дуба, расположенных полукругом в центре зала, проносились чуть заметные тускло-желтые искры. Когда эти маленькие огоньки сталкивались с чем-либо или между собой, они рассыпались крохотными брызгами света, гасли и вновь вспыхивали. Одна из таких искр понеслась к центру зала, к месту, где в полукруге величественных тронов стоял самый большой и прекрасный из них. На одно недолгое мгновение яркая вспышка озарила его, когда искра ударилась о гранитный пол. Массивное кресло, сделанное из чистого золота и серебра, украшенное драгоценными камнями невероятных размеров и красоты и покрытое удивительно тонкой росписью, было предметом мечтаний любого эльфа. Дубовый Трон Правителя Конкра, бесценное произведение искусства, символ нерушимости верховной власти и объект нескончаемого вожделения знатных эльфийских Домов.

Казалось, что огромный зал совершенно пуст, но это было не так. На Дубовом Троне сидел высокий правитель. Глаза его были закрыты, лоб упирался в бледные руки. Эс-Кайнт Витал Эстарион, Лорд Витал, Витал Лунный Свет, Верховный Правитель Конкра, Глава Высшего Совета, Защитник Народа… У него было много титулов и много имен.

Но сегодня он с легкостью сменил бы все это на те крупицы божественной мудрости, что, случается, посылает эльфам Тиена. Он хотел знать, что не ошибся. Хотел быть уверен, что поступил именно так, как должно. Что в будущем его народу не придется жестоко заплатить за принятое им решение.

Витал тяжело вздохнул, попытавшись отогнать прочь тяжелые думы. Решение было принято, и теперь уже ничего нельзя изменить. Но мысли неуклонно возвращались назад, к завершившемуся уже Совету, на котором он впервые за все сотни лет своего правления почувствовал, что совершает ошибку. Шаг за шагом, фразу за фразой Эс-Кайнт начал прокручивать в уме все, сказанное на Совете, пытаясь отыскать истину, в который уже раз…

Зал Совета освещали тысячи ярких огней, отражаясь от граней кристальных колонн. Они озаряли серебряным светом двадцать пять величественных тронов, на которых расположились главы эльфийских Домов – двадцать четыре могущественных эльфа и одна эльфийка. Каждый лорд, полновластный правитель своих земель, занимал положенное только ему место. Трон Волка, Трон Клена, Трон Орла… Каждое кресло было выполнено в своем стиле и соответствовало определенному Дому, а перед их полукольцом, на прекраснейшем из всех тронов мира, восседал Верховный Правитель Конкра. Он говорил, обращаясь к лордам:

– …И люди выполнили свою часть сделки. Таким образом, Альманариву удалось вернуть. Отныне и впредь ни один из Домов не будет обладать ею, даже на короткое время. Я буду лично отвечать за нее.

Среди лордов прошел шепот недовольства.

– Это возмутительно! – Лорд Раллин, глава Дома Золотого Орла, посмел перебить речь Витала. – Наш Дом невиновен в произошедшем, и вам это прекрасно известно! Чаша должна вернуться к нам!