Сердце вождя и душа дракона (СИ)

Как она перестала раздражать его своим вечными эмоциональными вспышками? Биргер внезапно понял, что ему нравится эта неожиданность: ее неожиданные заявления в спорах, неожиданные упрямство и гордость, неожиданные смех или обида, ее неожиданная нежность к дракону и брату…

Когда, когда он вдруг понял, что ему хочется больше, чем эти вечные беседы о Клычке?..

В какой-то момент он даже подумал: «а почему нет?», пока под этим самым деревом она вдруг не отрезвила его своими словами.

А он просто забыл. Он действительно забыл, кто она такая, и кем ей предписано в скором времени стать. И молодой викинг из кухни как-то плохо вписывался в эту историю.

На самом деле, он был рад, что она тогда уехала. Он смог спокойно все для себя решить, несмотря на те выматывающие дни со внезапно озверевшим шестиглазым драконом. Как там сказал Наффинк, «ревнует»? Ну-ну.

Пока ее не было, он все решил. Решил, что им этого не надо. Ей — не надо. И ему. Наверное.

А когда она приехала, Наф, почему-то, попросил именно его привести ее к Клычку. Биргер как чувствовал, что ничем хорошим это не закончится. Он же видел, как она ушла к обрыву.

Эта сумасшедшая сидела на самом краю, свесив ноги вниз, и даже не держалась. Ветер был такой силы, что казалось, сейчас сдует эту хрупкую девушку прямо в пропасть. Биргер окликнул ее и она, стремительно обернувшись, лучезарно улыбнулась ему.

И вот тогда вся его стройная логика с грохотом рассыпалась, падая вниз прямо с этого же обрыва куда-то в бездну Хеля.

… Кажется, в лесу стало еще холоднее. Биргер с усмешкой подумал, что у него появились все шансы умереть от переохлаждения, хотя ладно, чего уж преувеличивать, не так уж и холодно, не зима же. Да и, честно говоря, он бы предпочел бы что-нибудь менее мучительное. Что-то вроде меча в сердце или падения с высокого обрыва в морскую пучину, которая при такой высоте превращается в камень.

Биргер откинул голову к стволу дерева и потер руками лицо.

Как его тогда накрыло…

Он и не знал, что можно чувствовать столько всего одновременно. К своему собственному безотчетному страху высоты добавился еще и страх за нее, эту безумную девчонку, сидящую на самом краю. Добавим сюда радость от встречи с ней, ее красоту и улыбку, беспокойство о ее переживаниях из-за дракона, немного безысходности и щепотку отчаянья… Все это хорошенько перемешаем… Выпекать в горячей голове.

Викинги не любят блюда с такими сложными рецептами, как этот. А он был викингом.

И он разозлился.

На себя. На нее. На те чувства, что она в нем вызывает. Он грубил ей, в надежде оттолкнуть от себя. А она тоже хороша!.. Нет, чтобы как обычно сердиться на него, обижаться или возмущенно кричать. Нет! Она смотрела на него с беспокойством, извинялась… Только все усложняла…

Хель, она действительно не понимает, что происходит между ними?!..

Биргер не думал, что в этот день может случиться что-то хуже, чем этот разговор в лесу. Ах, нет, может.

Например, когда он увидел в ее глазах («взбалмошная, сумасшедшая девчонка!»), что она готова лететь с диким драконом в этот Тайный Мир, чтоб ему.

Ну или когда этот же дракон, которого ты кормил и о котором заботился на протяжении нескольких лун, пытается тебя убить.

Или когда ты не знаешь, жив ли парень, ставший тебе другом.

Биргер потер плечо — на рубашке засохли пятна крови. Не его, Наффинка. Скажи ему кто-нибудь несколько лун назад, что он будет беспокоится о здоровье сына вождя, как о здоровье своего брата, он бы недоверчиво хмыкнул.

Нет, этот юноша больше не мальчишка, слепо следующий капризным указаниям своей сестры… Биргер вдруг усмехнулся своим мыслям, качая головой. Наверное, из Наффинка получился бы отличный вождь, не будь он достаточно умным для того, чтобы не соглашаться на это.

Молодой викинг вздохнул, опуская голову на ладони. Этот безумный, сумасшедший, просто бесконечный день!.. А теперь и ночь.

Биргер пока не мог уложить в голове, что он сам мог погибнуть. Этими острыми когтям дракону вспороть его было не сложнее, чем ему разделать рыбу на доске. Но в тот момент он, почему-то, не боялся: до последнего верил, что Клычок не сделает этого. Хотя лежащий на земле без сознания Наффинк был вполне себе, — слава Великому Одину, — живым доказательством животной ярости дракона.

Получается, она спасла его. Биргеру хотелось бы принять это на свой счет, но зачем тешить себя притянутыми за уши надеждами: она поступила бы так ради любого жителя Нового Олуха.

А она наверняка злилась на него. Потому что его слова распалили дракона. Потому что он держал ее за плечи, пока зверь атаковал ее брата. Хель, а что ему оставалось делать?! Дать взбесившемуся зверю разорвать и ее?!..

Но так даже лучше, что она злилась на него. Так ей будет легче. Все закончилось, дракон улетел.

И он мог только догадываться, чего ей стоило сделать этот выстрел.

Тогда, на скалистой опушке, Биргер снова увидел, как ее накрывает паника. Она могла сколько угодно дразнить Наффинка или калечить его на тренировках, но при малейшей угрозе в сторону младшего брата она превращалась в сгусток сплошных эмоций, теряя логику и рассудок.