Сердце жены врага

Стасин похлопал друга по плечу и медленно поплелся на рецепшен. Через минуту к Руслану вновь пришла та же девушка, что поила его кофе. Она показала ему небольшую одноместную палату и оставила наедине. Первым делом Руслан отправился в ванную. Был на ногах сутки напролет — надо хоть умыться и душ принять.

Поплескал на лицо ледяной водой. Стало легче. Всмотрелся на себя в зеркале. Отметил припухшие глаза, впалые щеки, поросшие черными волосками, и с удивлением заметил несколько серебристых нитей в волосах. Их не было раньше. Они появились прямо сейчас!

Ничего себе! Значит, поседеть от страха и горя это не фигуральное, а буквальное выражение.

До прихода Стасина так и не смог закрыть глаза. Ворочался с боку на бок, мерил шагами палату, бездумно переключал каналы на висевшей плазме. Думал про Леру. Про ребенка. Про их будущее. Сто раз пожалел, что нет того самого изумрудного кольца, что не подарил ей сразу в гарнитуре. Набор секретарша вернула в магазин, а вот колечко так и осталось в сейфе. Он, словно тогда уже знал, что не отпустит Леру от себя никуда!

Ребенка только очень жаль! Какая разница, какой он?! Больной, не больной, сын — есть сын! Вон, люди без ног, без рук рождаются; сиамскими близнецами; с различными синдромами, а тут всего лишь порок сердца… Но вопрос конечно в жизни Леры, и тут он рисковать ею не станет. Нужно только собраться с силами и решиться на этот шаг. Ей тоже будет тяжело, но Руслан бросать ее не собирается. В конце-концов можно нанять суррогатную мать. Только это будет уже другой ребенок. Не этот, который уже существует…

В палату вошел Стасин, прервал его раздумья.

— Идем, она скоро очнется.

Руслан кивнул, идя за другом.

— Ты… сам ей скажи.

— На счет ребенка?

— Да. Объясни в мягкой форме. Утешь, объясни, что для ее же блага. Ей сейчас волноваться нельзя. Если сообщат врачи, или сделают операцию без ее ведома, будет только хуже. Она сама должна понять, что это ей во благо!

— Юр, она спокойно воспримет это. Потому что сразу говорила об аборте, и о том, что ей нельзя иметь детей. Это я настаивал на сохранении.

— Да? — задумчиво произнес врач, — Разумная девушка. Тогда ей будет не так тяжело.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Лера

Медленно прихожу в себя. Я снова в реанимации. Грудь болит, как в первый раз после операции. В руку тут же жалит игла шприца.

— Обезболивающие. — доносится до меня женский голос.

Рядом со мной еще кто-то. Медленно поворачиваю голову. Руслан. Бледный, смурной, небритый. Интересно, накажет за то, что убежала? За то, что подвергла неимоверному риску себя и ребенка?

— С возвращением, любимая! — он нагибается ко мне и целует в лоб, — ну ты и напугала меня!

«Любимая»!? — я не ослышалась? Это новое слово в его лексиконе. Интересно, давно ли я стала его возлюбленной?

— Тебе больно? Трудно говорить?

— Немного. Шов напрягается.

— Тогда не говори. Послушай. Я очень рад, что ты вернулась! Не покидай меня больше!

— Будешь держать меня на цепи? В подвале? — не сдерживаюсь я.

— Да кто тебе это наговорил? Оксана? Эта тварь Дмитрий? Нет, Лера! Мне стыдно, что я вел себя так по началу. Стыдно, что выместил всю злость за смерть Марата на тебе!

— То есть теперь ты не считаешь меня виновной в смерти брата?

— В чем твоя вина?! В том, что он забрал тебя за долги? Месяц трахал как хотел? А потом вернул твоему бешеному мужу?! Мой брат тоже поступил ужасно!

— Он хотя бы не бил меня, и не бросал умирать в подвал!

Руслан опустил голову и взял мою руку в свою.

— Мне нет оправданья, Лера. Сам не понимаю, что со мной творилось тогда! Клянусь тебе, такого больше не повториться!

— Значит, ты отпустишь меня? — с робкой надеждой интересуюсь я, внимательно наблюдая за его реакцией.

Он меняется в лице. Плечи опускаются вниз, уголки губ вслед за ними. Он вздыхает и устало прикрывает глаза.

— Отдыхай, Лер! Я попозже зайду. Нам предстоит нелегкий разговор.

* * *

Три дня пролетели незаметно. Я была слишком слаба после операции, на обезболивающих и успокоительных. Руслан был рядом, но ни о чем серьезном пока не заговаривал. У меня брали кучу анализов и возили на каталке на УЗИ.

Хотя специалист отказалась показывать мне ребенка на экране, но Руслан все видел, и с каждым мгновением становился мрачнее тучи. Я подозревала, что диагноз, поставленный малышу на девятой неделе подтвердился, но как оказалось, это были еще цветочки. Ягодки начались сразу после возвращения в палату.

— Лер… давно уже хотел тебе сказать. — Руслан набрал полную грудь воздуха. — Нужно прерывать беременность.

Я так и застыла на кровати с расширенными от удивления глазами.

— Стасин сообщил мне это сразу после операции, а я все не решался начать разговор. Ты была очень слаба. Но теперь вижу, что…