Сердце зимы

Но Мэт, узревший, как рухнул в одночасье его чудесный план, на них не смотрел. Он не знал, что теперь делать. Еще два дня – и вернется Тайлин, а он-то был уверен, что успеет исчезнуть раньше.

Подойдя к Сеталль, Мэт похлопал ее по плечу.

– Скажи ей, мы придумаем что-нибудь другое, – пробормотал он. Но что? Очевидно, иметь на руке ай’дам должна женщина со способностями сул’дам.

Хозяйка гостиницы нагнала его в темноте у лестницы на кухню, где юноша оставил свою шляпу и плащ. Добротный простой плащ, без всякого шитья. Мужчина вполне может обойтись без вышивки. И Мэту вышивка на плаще даром не нужна! И о кружевах он ни капельки не жалеет! Нет, нет и нет!

– У тебя уже есть иной план? – спросила Сеталль. В темноте Мэт не видел ее лица, но явственно различал серебристый блеск ай’дам. Она ощупывала браслет на запястье.

– У меня всегда есть наготове иной план, – соврал Мэт, расстегивая на ней браслет. – Во всяком случае, тебе не придется рисковать головой. Как только я заберу у тебя Джолин, можешь отправляться к мужу.

Она только хмыкнула. И Мэт заподозрил, что она знает – нет у него никакого плана.

В общей зале, полной шончан, Мэту появляться не хотелось, поэтому он вышел через кухню на конюшенный двор, а оттуда через ворота – на площадь Мол Хара. Мэт не боялся, что кто-то возьмет его на заметку или поинтересуется, что он здесь делает. Когда Мэт вошел в гостиницу в этой невзрачной одежде, его, видимо, приняли за посыльного. Но среди шончан Мэт заметил трех сул’дам, и с ними были две дамани. В душу Мэта начало закрадываться опасение, что придется оставить Теслин и Эдесину в ошейниках, и потому сейчас ему совсем не хотелось видеть дамани. Кровь и проклятый пепел, он же обещал только попытаться!

Негреющее солнце еще стояло высоко в небе, но ветер с моря набирал силу; в воздухе, пропахшем солью, чувствовалась близость дождя. За исключением маршировавшего через площадь отряда Стражи Последнего часа, в котором людей было больше, чем огиров, все прохожие торопились закончить свои дела, пока не начался дождь. Мэт дошел до подножия высокой статуи королевы Нариене с обнаженной грудью, когда на плечо его опустилась чья-то рука.

– Поначалу без той смешной одежи я тебя и не узнал, Мэт Коутон.

Мэт обернулся и оказался лицом к лицу с крепким иллианцем-со’джин, которого он видел в тот день, когда в его жизни вновь появилась Джолин. Круглому лицу иллианца борода и наполовину обритая голова придавали странный вид. Он дрожал от холода, потому что был – подумать только! – без куртки, в одной рубашке.

– Вы меня знаете? – настороженно спросил Мэт.

Крепко сбитый со’джин расцвел в широкой улыбке.

– Направь меня удача, знаю! Однажды ты совершил весьма запоминающееся плавание на моем корабле, в начале которого были троллоки и Шадар Логот, а в конце – мурддраал и объятое пламенем Беломостье. Байл Домон, мастер Коутон. Ты меня не помнишь?

– Помню. – Да, теперь Мэт его припомнил. То плавание почти целиком подернулось в его памяти туманом, и многочисленные провалы заполнились чужими воспоминаниями. – Давайте как-нибудь посидим за горячим вином с пряностями, поговорим о старых добрых временах.

Он не сказал бы ничего подобного, если бы заметил Домона первым. Сохранившиеся воспоминания о плавании были на редкость неприятными, словно о тяжелой болезни. Конечно, ведь он и был болен в какой-то мере. Еще одно неприятное воспоминание.

– Да лучше случая не придумаешь! – засмеялся Домон, крепкой рукой обнимая Мэта за плечи и разворачивая его обратно к «Страннице».

Подумав, что отвязаться от Домона не получится, разве что начать отбиваться, Мэт покорно пошел с ним. Драка на кулаках – не лучший способ остаться незамеченным. К тому же он не был уверен, что выйдет победителем. Домон казался толстоватым, но жирок покрывал весьма крепкие мускулы. В любом случае выпить не помешает. Да и не был ли Домон вроде как контрабандистом? Вдруг ему известны пути-дорожки в Эбу Дар и обратно, о которых не знают другие, и он раскроет тайные тропки, если правильно повести разговор. Особенно когда вино язык развяжет. В кармане Мэтовой куртки покоился туго набитый золотом кошель, и Мэт согласен был потратить все денежки, лишь бы напоить собеседника, как скрипача в День солнца. Подвыпившего человека разговорить легко – сам болтать начинает.

Домон, подталкивая Мэта перед собой, провел его через общую залу, раскланиваясь налево и направо перед Высокородными и офицерами, которые едва его замечали. Однако свернул Домон не на кухню, где Энид могла усадить их на скамью в уголке; он повел Мэта вверх по лестнице без перил. И пока Домон не втолкнул юношу в комнатку в глубине гостиницы, Мэт полагал, что тот собирается прихватить куртку и плащ. В камине жарко пылал огонь и в комнате было тепло, но Мэт вдруг ощутил холод – и гораздо сильнее, чем на улице.

Затворив дверь, Домон встал перед нею, расставив ноги и скрестив на груди руки.

– Ты находишься в присутствии капитана зеленых, леди Эгинин Тамарат, – распевно произнес он, потом добавил обычным голосом: – Это – Мэт Коутон.