Сердце зимы

Могидин не понимала, почему она торчит здесь так долго. До сумерек осталось не больше двух часов, и в лесу царила тишина. Не считая ключа, она не чувствовала, чтобы где-то поблизости направляли саидар. Возможно, кто-то и использовал еще небольшие потоки Силы, но и намека не осталось на неистовую бурю, что бушевала тут раньше. Битва окончена, остальные Избранные мертвы или бежали с поля боя. Сражение, конечно, проиграно, раз отпирающий ключ по-прежнему сияет у нее в голове. Поразительно, как Чойдан Кэл выдержал столь длительное непрерывное использование, причем на таком уровне мощности.

Лежа на животе и упираясь подбородком в ладони, Могидин со своей высотки наблюдала за громадным куполом. Его уже нельзя было назвать черным. Не существовало слова, которым можно было бы описать его цвет, но черный по сравнению с ним представлялся слишком бледным. Теперь купол превратился в полушарие, вознесшееся в небо, как гора, больше чем в две мили высотой. Купол окружали плотные тени, как будто он высасывал из воздуха оставшийся свет. Могидин не понимала, почему она не боится. Эта штуковина могла разрастись и поглотить весь мир или развалить весь мир, как сказала Аран’гар. И если подобное случится, не будет безопасного места, не останется тени, где могла бы спрятаться Паучиха.

Вдруг что-то взметнулось, извиваясь, с темной гладкой поверхности купола, подобное языку пламени, если бы существовало пламя чернее черного, потом еще раз и еще, пока весь купол не вскипел адским огнем. Раздался грохот, как будто разом ударили десятки тысяч громов. Могидин зажала ладонями уши и завопила, но крик ее не был слышен в этом грохоте. И в единый миг купол сжался, схлопнулся в точку, сгинул. А потом завыл ветер, ринувшийся в сторону исчезнувшего купола, и потащил ее за собой. Могидин отчаянно, но тщетно пыталась за что-нибудь уцепиться – ветер волочил ее по каменистой земле, швырял на деревья, подбрасывал в воздух. Странно, но страха она по-прежнему не испытывала. У Могидин даже мелькнула мысль, что если она переживет сегодняшний день, то уже никогда не будет бояться.

Кадсуане разжала руки, и на землю упало то, что прежде было тер’ангриалом. Больше это нельзя было назвать статуэткой, изображающей женщину. Мудрое и строгое лицо уцелело, но фигурка разломилась надвое, и ее оплавившаяся сбоку поверхность стала шершавой и комковатой на ощупь, похожей на растопленный воск. Исчезла рука, державшая хрустальную сферу, а мелкие осколки самой сферы валялись вокруг уничтоженного тер’ангриала. Фигурка мужчины уцелела, и ее уже спрятали в седельную суму. Убрали также и Калландор. Подальше от соблазна. Там, где раньше был Шадар Логот, в лесу теперь зияла громадная прогалина, идеально круглая и такая широкая, что Кадсуане даже при низком, у самого горизонта, солнце видела дальний ее край, уходящий в землю.

Лан вел в поводу своего прихрамывающего черного жеребца, но, увидев Найнив, лежавшую на земле и укрытую плащом до подбородка, выронил поводья. Рядом с нею лежал юный ал’Тор, тоже накрытый плащом, рядом с ним клубочком свернулась Мин, положив голову на грудь юноши. Глаза ее были закрыты, но, судя по слабой улыбке, она не спала. Лан взглянул на них лишь мельком, подбежал к Найнив и, рухнув на колени, нежно приподнял голову жены. Она не шевелилась, как и Ранд.

– Они просто без сознания, – сказала Стражу Кадсуане. – Кореле говорит, лучше, чтобы они сами очнулись.

Правда, Кореле затруднялась сказать, сколько времени придется ждать, пока они придут в себя. Ничего определенного не мог сказать и Дамер. Раны в боку мальчика остались как были, хотя Дамер ждал каких-то перемен. И это вызывало тревогу.

Чуть выше по холму над стонавшей Белдейн склонился лысый Аша’ман, его пальцы извивались над нею – он сплетал свое чудно`е Исцеление. Последний час он был очень занят. Аливия то и дело с изумлением и недоверием поглядывала на свою руку, сгибала и разгибала ее – рука только что была сломана и обожжена до кости. Сарен ходила, пошатываясь, но виной тому была только усталость. Она чуть не погибла в лесу, и от пережитого глаза ее были все еще широко раскрыты. Белые к такому не привыкли.

Не всем повезло. Верин и женщина из Морского народа сидели возле накрытой плащом Кумиры и, беззвучно шевеля губами, возносили молитвы о ее душе, а Несан неуклюже пыталась утешить плачущую Дайгиан, которая сжимала в объятиях тело Эбена и баюкала его, как ребенка. Зеленые привыкли к такому, но Кадсуане не понравилось, что она потеряла двух человек из своего отряда, когда враг отделался так легко – несколько подпаленных Отрекшихся и один убитый изменник.

– Она чистая, – вновь негромко произнес Джахар. Теперь на камне сидела Мериса, и на ее коленях покоилась его голова. Голубые глаза Мерисы все еще были суровыми, но она ласково гладила его по волосам. – Чистая.