Сердце зимы

– Взыскующим не нужны доказательства, – сказала Эгинин, передразнивая его выговор. – Взыскующие добывают доказательства, причем весьма болезненным способом. Болезненным для других. – Если он вынужденно заговорил о том, о чем так долго молчал, может, разговор близок к концу. – Во всяком случае, Байл, ты уже сам признал – нет ничего плохого в том, что этот ошейник и браслеты оказались у Сюрот. Их нельзя на него надеть, если только не подобраться совсем близко, и я ничего не слышала о том, чтобы кто-то пытался или намеревался так сделать. – Она воздержалась от замечания, что даже если кто-то и подберется, это не важно. Байл не слишком хорошо знал даже варианты Пророчеств, известные по эту сторону Мирового Моря, но был тверд как кремень в том убеждении, что ни в одном из них не упоминалось, что Дракон Возрожденный должен преклонить колени перед Хрустальным Троном. Последнее могло бы послужить доказательством, для чего нужен тот мужской ай’дам, но Байл никогда этого не поймет. – Что сделано, то сделано, Байл. Если Свет осияет нас, мы проживем долго, служа Империи. Кстати, говоришь, ты знаешь город? Что тут есть интересного, что стоит посмотреть? Куда сходить?

– Здесь всегда бывают какие-нибудь праздники, – медленно и скупо промолвил Байл. Он не любил отказываться от спора, сколь бы напрасным тот ни был. – Некоторые тебе понравятся. А некоторые нет. Ты... придирчива. – Что он хотел этим сказать? Вдруг Байл ухмыльнулся: – Мы могли бы найти Мудрую Женщину. Тут они выслушивают брачные клятвы. – Он провел ладонью по выбритой стороне головы, закатил глаза, словно пытаясь увидеть свою макушку. – Конечно, если припомнить твои лекции о «правах и привилегиях» моей должности, со’джин может жениться только на со’джин, так что сначала тебе нужно освободить меня. Направь меня удача, у тебя еще нет и пяди обещанных поместий. Я могу заняться старой доброй торговлей и очень скоро подарю тебе поместье.

Эгинин изумленно раскрыла рот. А это уже совсем не похоже на старые споры. Нечто совершенно новенькое. Эгинин всегда гордилась своей уравновешенностью. На командный мостик она поднялась благодаря своему умению и смелости, прошла через многие битвы, штормы и кораблекрушения. Но в этот момент почувствовала себя вдруг отправившейся в первое плавание «рыбешкой», глядящей с верхотуры главной мачты в ужасе и ошеломлении на то, как весь мир качается вокруг, ожидая неминуемого падения в море.

– Это не так просто, – сказала Эгинин, поднявшись на ноги так резко, что он сделал шаг назад. Свет свидетель, как она ненавидит этот свой срывающийся голос. – Вольная требует от меня обеспечить тебя, чтобы ты мог жить свободным человеком, ни в чем не нуждаясь. – О Свет! Эти слова, что она произносит, ничуть не лучше срывающегося голоса. Она представила себя на палубе. Это немного помогло. – В твоем случае, думаю, это значит, что нужно купить тебе корабль, – сказала она более-менее спокойным голосом, – и, как ты напомнил, поместий у меня еще нет. Кроме того, я не могу позволить тебе вновь заняться контрабандой, и тебе это известно.

Большая часть была сущей правдой, а остальное – не совсем ложь. Годы, проведенные на море, принесли хороший доход, и пусть накопленное ею золото очень многие Высокородные не сочли бы за богатство, Эгинин вполне могла купить корабль – если только Байлу не понадобится крупнотоннажное судно, – но этого она на самом деле и не отрицала.

Он раскрыл ей объятия – еще одно, не положенное ему, – и она, помешкав мгновение, прижалась щекой к его широкому плечу и позволила обнять себя.

– Все будет хорошо, любовь моя, – нежно проворковал он. – Так или иначе все будет хорошо.

– Байл, ты не должен называть меня «любовь моя», – пожурила его Эгинин, глядя поверх его плеча в сторону камина. Почему-то никак не получалось сфокусировать взгляд на камине.