Сердце зимы

Эгинин устало потерла глаза. Возможно, в конце концов, заговор и существует. Или же Сюрот скрывает этих двоих, чтобы уберечь Империю. Империя зависит от сул’дам; мощь ее зиждится на них. Известие, что сул’дам способны научиться направлять, может потрясти Империю до основания. Ее саму эта новость поразила. Возможно, и потрясла до глубины души. Она сама по долгу службы не имела права освобождать Бетамин. Столь многое изменило в ней Танчико. Эгинин уже не считала, что на всякую женщину, обладающую способностью направлять Силу, необходимо надеть ошейник. На преступниц – безусловно, и на тех, пожалуй, кто откажется присягнуть Хрустальному Трону, и... Она не знала. Когда-то в ее жизни была крепкая как скала уверенность, словно светила путеводная звезда, которая никогда не подведет. Как бы ей хотелось вернуть прежнюю жизнь. Как ей хочется быть хоть в чем-то уверенной.

– Я подумала... – начала Бетамин. Если она не перестанет без конца облизывать губы, от них скоро ничего не останется. – Миледи, если с Взыскующим... произойдет несчастный случай... может, опасность исчезнет вместе с ним.

О Свет, женщина верит в происки, направленные против Хрустального Трона, и готова закрыть на них глаза, чтобы спасти шкуру!

Эгинин встала, и Бетамин ничего не осталось, кроме как последовать ее примеру.

– Я подумаю над твоими словами, Бетамин. Приходи ко мне каждый день, если будешь свободна. Именно этого и ждет Взыскующий. Пока я не решу что-то, ничего не предпринимай. Поняла? Ничего, только исполняй свои обязанности и делай то, что скажу я.

Бетамин поняла. Она испытывала громадное облегчение от того, что теперь с опасностью придется иметь дело кому-то другому, и потому вновь опустилась на колени и поцеловала руку Эгинин.

Чуть ли не вытолкав женщину из комнаты, Эгинин закрыла дверь, а потом швырнула кубок в камин. Тот ударился о кирпичи, подпрыгнул, покатился по маленькому коврику на полу. Кубок был помят. Набор их подарил ей отец, когда она получила под начало первую команду. Казалось, из Эгинин высосало все силы. Из лунных лучей и теней случайностей Взыскующий сплел удавку и накинул ей на шею. Если только вместо смерти ее не обратят в собственность. От такой возможности Эгинин передернуло. Взыскующий загнал ее в ловушку, из которой не выбраться, что бы она ни сделала.

– Я могу его убить, – Байл размял руки, крепкие и сильные, как и он сам. – Помнится, он человек худой. Привык, что все подчиняются его слову. Вряд ли он ждет, что кто-то возьмет его за глотку.

– Байл, чтобы его убить, его нужно найти. А ты его не найдешь. Он не будет встречаться с нею дважды в одном и том же месте, и даже если ты станешь следить за ним, он ведь и внешность может изменить. Не будешь же ты убивать каждого мужчину, с которым она заговорит.

Эгинин, выпрямив спину, подошла к столу, где лежала ее доска с письменными принадлежностями, и отстегнула крышку. Украшенная резьбой в виде волн, со стеклянной чернильницей в серебряной подставке и с серебряной песочницей, доска была подарком матери в честь ее первой командной должности. На аккуратно уложенных стопочкой листах тонкой бумаги красовался ее недавно полученный герб – меч и обвитый цепью якорь.

– Я напишу тебе вольную, – сказала Эгинин, макая в чернильницу серебряное перо, – и дам достаточно денег, чтобы оплатить дорогу морем. – Перо заскользило по бумаге. У нее всегда был хороший почерк. Записи в судовом журнале должны быть разборчивыми. – Боюсь, купить корабль не хватит, но на дорогу достаточно. С первым же кораблем покинешь город. Сбрей с головы оставшиеся волосы, и проблем не будет. Чудно видеть лысых мужчин без париков, но пока никто вроде... – Она охнула, когда Байл вытянул лист прямо у нее из-под пера.

– Если ты меня освобождаешь, ты не можешь мне приказывать, – сказал он. – Кроме того, ты же должна удостовериться, что, получив свободу, я смогу себя содержать. – Байл сунул лист бумаги в огонь и смотрел, как тот чернеет и съеживается. – Ты сказала – корабль, вот и выполняй обещание.

– Послушай хорошенько и пойми, – сказала Эгинин голосом, которым отдавала приказы с юта, но на Байла это не произвело никакого впечатления. Наверное, все дело в проклятом платье.

– Тебе нужна команда, – сказал он, не дав ей договорить, – и я смогу ее найти, даже здесь.

– И что мне делать с командой? У меня нет корабля. А если бы и был, куда бы я поплыла, где Взыскующий меня не отыскал бы?

Байл пожал плечами, словно не видел в ее вопросах ничего существенного.

– Сначала – команда. Я узнал того молодого парня на кухне. Того, что миловался с сидевшей у него на коленях женщиной. Брось гримасы корчить. В поцелуях нет ничего плохого.

Эгинин выпрямилась, готовая самым решительным образом наставить его на путь истинный. Она хмурилась, а не гримасничала, а та парочка тискалась прилюдно, вела себя по-скотски, а Байл – ее собственность! Он не смеет говорить с нею в подобном тоне!