Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть третья

— Завтра его преосвященство намерен быть в Тригаликах, — пояснил клирик. — Он проведет три дня в известной вам резиденции Знания и очень бы желал вас увидеть.

— Я буду! — Карло давно не был столь близок к тому, чтоб возблагодарить Создателя. — Вы, надеюсь, со мной?

— Почитаю своим долгом.

— У меня будет к его преосвященству, м-м-м, просьба… — Маршал протянул священнику паонскую радость. — Я бы хотел, чтобы Гирени… перешла под покровительство епископа Мирикии. Брат Пьетро считает, что ей нужна помощь лекаря.

— Брата Левкания, — подсказал клирик, углубляясь в грозящую молниями бумагу.

Вся отпущенная святому отцу склочность уходила на императорскую богоизбранность. К обычным грешникам клирик был более чем снисходителен, а Гирени называл не иначе как «дитя», самому же лезть к епископу Капрасу не хотелось. Маршал не собирался отрекаться от «потомка», но с клириком лучше говорить клирику. Здешний преосвященный как будто терпимей кипарского и не болтлив, он поймет, особенно если ему должным образом объяснить. С Турагисом придется сложнее — обиженный на предательницу-дочь стратег к кагетке явно привязался. Отпускать малышку старик не захочет, а приказ Молниеразящего его лишь распалит. Придется бить на узкие бедра, благо Турагис знает, что нужный врач подчиняется епископу. Увезти Гирени якобы на неделю или две, потом посетовать на задержку и втянуть стратега в войну с мародерами. Когда старый вояка займется делом, ему станет не до возвращения гостьи…

— Я прочел, — возвестил позабытый собеседник. — Обуянный гордыней нечестивец возвел в обычай срывать злобу на оказавшихся в его власти. Весть из обители Гидеона Горного об отторжении Кагетой самозваного Эсперадора пришла больше недели назад. Моя вина, что, боясь тронуть запретное, я не настоял…

Не боднуть лишний раз Сервиллия клирик был не в состоянии, однако успокоившийся Карло почти не слушал, с трудом гася улыбку. В том, что отец Ипполит постится, маршал не сомневался, но цветом лица слуга Создателев посрамил бы самого здорового из молочников. Видимо, это было наградой за праведную жизнь, наградой же самого Карло стала Гирени, понять бы еще, за какие заслуги. Подлостей за собой маршал не помнил, хоть и благими деяниями похвастаться не мог. Жил, воевал, если забыть про Фельп, сносно. Перевязь заслужил честно, лошадей своей физиономией не пугал и вполне мог рассчитывать на руку состоятельной вдовы или провинциальной девицы из приличной семьи; только одно дело ходить в достойных женихах и совсем другое — оказаться любимым. Это удивляло, смешило, порой раздражало и незаметно становилось необходимым. Или уже стало?

— Я готов признать дитя своей прихожанкой, — священник возвысил голос, — чудом спасшейся от разбойников и слегка повредившейся рассудком. Разумеется, епископ будет знать о моей лжи, но тайна исповеди нерушима.

— Вы, — едва не задохнулся Карло, — вы предлагаете… выдать Гирени за ту… За…

— За одну из несчастных дочерей арендатора мельницы.

— Нет! — отрезал Капрас и понял, что должен объясниться. — Вы назовете это суеверием, но я не могу… Не могу звать ее именем замученной этим ублюдком…

— Военные в самом деле суеверны, — отец Ипполит вздохнул и тут же улыбнулся. — Не бойтесь, вы ее так не назовете. Имя будет значиться лишь в записях лекарской книги. Важно, чтобы число несчастных, пригретых в обители, сходилось, и оно сойдется. Когда думаете забрать дитя из Речной Усадьбы?

— На Излом. Сперва нужно выцарапать у легата Пьетро, Турагис ему доверяет.

— Брат Пьетро достоин полного доверия, — рассеянно подтвердил клирик. — Здравствуй, сын мой.

— Добрый день, — вошедший Пагос потихоньку начинал улыбаться, правда, пока лишь своему духовному отцу. — Господин Фурис напоминает, что вечером…

— Придется господину Фурису обойтись без меня, мы едем в Тригалики. — Карло неожиданно подмигнул парню, без которого теперь не обходилась ни одна вылазка. Вернее, она не обходилась без пса — Калгану наслушавшийся кагетов Фурис доверял безоговорочно.

— Если доводить исполнительность до абсурда, — заметил, проводив Пагоса взглядом, отец Ипполит, — властям надлежит истребить всех кагетских овчарок. Как возможных пособников казара.

— С Анастаса станется, — согласился Капрас, — только собаки не кагетские, а саймурские. Саймуры же вымерли и больше ничьего величия не оскорбят, а вот куда пса в самом деле брать нельзя, так это к Турагису.

Клирик удивленно поднял брови, и маршал коротко объяснил:

— Собачьи драки.

4

Больше всего это напоминало белобрысую ушастую овцу с пятачком, но было свиньей. И законной гордостью семейства Варнике, о чем поведала хозяйка усадьбы, решительная курносая дама средних лет.

— Места хватит всем, — с ходу объявила она, отпихивая лезущую на высокое крыльцо гордость, — и кавалеристам, и лошадям! Да чтоб мы отпустили таких замечательных гостей в какие-то палатки? Ни за что! Эдита, пошла вон! Им нужно гулять, а эта у нас — лучшая, мне нравится на нее смотреть… В детстве я очень хотела то, чего больше нет ни у кого, а вы?