Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть третья

— Что это? — не понял маршал.

— Переверните, — хрипло подсказал капитан. — Лидас не нашел другой бумаги…

На обратной стороне стихов не было. Прибожественный, как истинный сын империи, отлично владел и канцелярщиной.

«Вследствие представляющейся неизбежной смерти, влекущей невозможность исполнять возложенные на меня Божественным Сервиллием обязанности, — уведомлял Лидас, — я на время отсутствия прибожественного сервиллионика в провинциях, вверенных мне в 9 день Осенних Скал 400 года Круга Скал и первого года Ниспослания в мир Божественного Сервиллия, передаю Молниенесущую печать и с ней все свои полномочия достойному полнейшего доверия маршалу Карло Капрасу с тем, чтобы он, начиная с сего дня…»

— Что за бред? — Карло ничего не понимал. За окном зло рыдала осень, а он ничего не понимал! — Где Лидас?

— Мертв. Это я жив, не отмыться!

— Сядь, — как мог спокойно велел маршал, и капитан сел. — Ты пьян?

Если бы пьян! Капитан трезвей трезвого, это и Микису ясно… Очумел от непонимания и боли, такое случается, а Лидас в самом деле умер и, похоже, страшно. Месть? Мародеры? Обернувшееся жутью молодечество?

— Я не пил, — доложил, именно доложил Агас, он уже взял себя в руки. — Монахи мне дали какую-то штуку, сказали — чтоб успокоиться. Я думал сменить лошадь и гнать к вам, но вас ждали здесь, мы могли разминуться, и потом… пусть эта тварь думает, что меня тоже…

— Что вообще произошло? — чтобы занять руки, Карло отодвинул поднос. — Что за тварь и где Пьетро?

— За ним от каких-то Галлисов прислали, то есть не за ним, за любым врачом… Хорошо, что его не было, хоть жив остался!

— Дальше! — рявкнул маршал, перед глазами которого встала Белая Усадьба, и усадьба в самом деле была. Небольшая, без лебедей и статуй. С чего заехали именно туда, Агас не знал, может, и не с чего, надо ж было где-то дожидаться епископа, которому взбрело в голову встретиться с легатом. Лидас присвистнул, но согласился и даже пообещал доставившему письмо клирику до последней возможности уважать старость и сан.

Дождь хлестал как из ведра, так что засели в доме, благо хозяйки, старуха и вторая, помоложе, ничего против незваных гостей не имели. Ближе к ужину прискакали от этих самых Галлисов, у них кто-то сильно расшибся. Отправили Пьетро и взялись за карты, играли до полуночи, потом Лидас решил, что хватит — дождь не дождь, а выезжать рано. Расплачивались по-гвардейски, то есть глупостями. Проигравшему выпало зарядить в темноте пистолет, погасили свет, вспомнили старые выходки, стало смешно, зацепились языками, и тут от ворот сквозь ливень донеслась стрельба. Пока поняли, в чем дело, пока высекали огонь, в дверь забарабанили, Лидас отпер, вломился парень из тех, что стояли в карауле. В правом плече — дыра, рукой зажимает, кровь по пальцам… Кричит, что половина караула у ворот — предатели, напали на своих, перерезали, впустили разбойников. Тех много, оставшимся не справиться, послали в городишко за Анастасом, но когда тот еще доберется… Прибожественному надо уходить, пока от конюшни не отрезали.

Агас схватился за плащ, пальба шла уже у главного входа, и тут Лидаса понесло. Бежать он отказался наотрез, хотя можно было. Накатал чуть ли не на коленке уведомление о передаче полномочий маршалу Капрасу и приказ оному маршалу покончить с разбойничьим гнездом, сунул Агасу и велел взять раненого и убираться. Агас пробовал спорить, в ответ раздалось рычанье. Дескать, на кой Сервиллию прибожественный, бросивший подыхать тех, кто не предал? А как же присяга? Долг? Честь? Они что, только у Кэналлийского Ворона имеются?! И вообще мы еще посмотрим, кто кого, а не повезет…Что ж, эти твари увидят, как умирают те, кто верит в победу, в императора, в Гайифу!

Агас почти растерялся, а внизу уже вовсю лязгали клинки, спорить было некогда.

— Понимаете, — капитан смотрел прямо перед собой, — там был подсвечник, гладкий такой, как раз оглушить, я повернулся схватить… Лидас догадался зачем, поднял пистолеты и прошипел: «Или вы убираетесь, или я для начала стреляю в вас. Неисполнение долга — государственная измена, а за неё…»

— Он бы выстрелил. — Выстрелил бы, холера такая! — Тебе оставалось только уйти.

— Мы ушли. Парень этот все понял, кивнул. Он и так что мог сделал, да и не боец уже был, едва на ногах держался. Я рукой махнул, ну и… через окно, а Лидас остался. Умирать.

— Мы еще ничего не знаем.

— Знаем. Настоятель людей посылал, те нашли… Хотя чего там искать, все на воротах были, в ряд, как… колбасы в погребе! Лидаса хоть мертвым вешали, а хозяек — живьем… В ночных сорочках.