Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти

— Давай! — Руппи с невольным смешком откинул петлю, выпуская трехцветный ураганчик. Лодка, вода, незнакомцы — да ну их всех! Гудрун волновал только Руппи. Урча и подмяукивая, пушистая зараза обтерла лейтенантские штаны и полезла на руки. К счастью для нее, это совпадало с целями лейтенанта, тут же подсунувшего зверюгу Олафу. Опальный адмирал кошку не вдохновил. В другое время за подобное пренебрежение можно было и всыпать хоть бы и особе из Адрианклостер, сейчас это радовало.

— Чисто! — сказал Руппи и объяснил: — «Истинники»... Они как-то метят людей, а потом находят. Кошки это чуют, особенно трехцветные.

— Проверка, значит? — уточнил Грольше. — А мы-то гадали, с чего вы левой рукой да за правым ухом...

— Проверка, — подтвердил лейтенант и замялся. — Господин адмирал... Дальше вы поплывете, а я... Мне нужно вас оставить. На время.

— Почему? — резко спросил Олаф.

— Сподручнее уходить, — попытался выручить абордажник, — врассыпную в смысле... Точно говорю!

— Толпой не выбраться, — подставил плечо и Йозев. — Вот все и фитильнули кто куда... Ничего, соберемся.

— Где именно?

— У барки, — оживился Грольше. — Сейчас выйдем в Эйну, будто местные, по делам плывем. Ганс с Зюссом на веслах, мы трое вроде как по делам. Одежка нужная в лодке, мешки с товаром... Гусиный пух, все честь по чести...

— Я понял. Руперт, куда и почему уходите вы?

— Нужно отвлечь погоню от реки. Мы все продумали...

— Кто «мы»?

— Кавалеристы Роткопфа. Возможно, вы их помните... Штаудиц и Ценкер...

— Меня контузили на «Ноордкроне», а не в Зюссеколь. Значит, люди Бруно тоже в заговоре?

— Рихард и Максимилиан честные офицеры...

— То есть они в заговоре без Бруно?

— Заговор был против вас... И против кесаря! Все образуется, но... не сразу. Мой адмирал, меня ждут, я должен спешить.

— Хорошо, спеши. Встречаемся... Канмахер, где?

— Так что у Щербатой Габи...

— В бухте Щербатая Габи. Извольте не задерживаться, лейтенант...

Спасла Гудрун. Покидать столь желанные руки и тем более лезть в противную корзину кошка не желала, вот и вцепилась в одежду всеми когтями. Воевать с ней было не время, пришлось вылезать из лодки с урчащей зверюгой на руках. Это позволило рассмеяться и не сказать того, чего не говорят даже своим. Именно своим и не говорят.

Выбираясь из зарослей, Руппи оглянулся. Лодка с «негоциантами» уплывала вниз по течению. Через несколько минут она выйдет в Эйну. Олафа не станут искать на реке. И в Щербатой Габи тоже не станут...

3

Горожане стояли и смотрели на ворота. Человек двести, в основном женщины. Немолодые, добротно одетые, хмурые, они мало походили на расхватавших оружие слуг, встретивших Робера во дворе замка Эпинэ, зато Дору толпа напоминала — тот же болотный ненавидящий холод.

Дракко фыркнул и прижал уши: ему не нравились эти люди, но Робер безжалостно послал рыжего к казармам. Жеребец сменил тактику и попытался перейти в галоп, но кто считается с лошадьми? Шагом, глядя прямо перед собой и моля всех святых и демонов, чтобы толпа расступилась. Кто-то да помог. Первой подвинулась высокая женщина в рогатом чепце, затем красивый старик, это послужило сигналом — толпа медленно раздавалась перед отрядом и, скорее всего, смыкалась за последними всадниками. Эпинэ не оборачивался — смотрел вперед, но катившиеся перед грудью Дракко короткие тени и цокот копыт подтверждали: Жильбер и южане не отстают, а вот хозяева открывать не спешат. Это было плохо, но не так, как если б над стенами торчали дула мушкетов.

Мевен требовал взять сотню, Карваль навязывал себя, Робер отправился с привычным эскортом. Непривычный рванул другими улицами, чтобы вмешаться, если потребуется, если все, что почти удалось, пойдет прахом.

Скрипнули и чуть приоткрылись ворота: Халлоран все же не совсем... А что «совсем»? Такие не трусят; струсь полковник, ворота стояли бы открытыми настежь, а несчастные конники болтались на фонаре!

— Смерть насильникам! — провизжало за спиной. — Смерть убийцам!

— На фонарь! — отозвалось сбоку.

Накликал он с этим фонарем. Проклятье, при Альдо люди в собачьи стаи не сбивались! Стреляли с крыш, это случалось, выкрикивали из толпы то здравицы, то оскорбления, малевали на стенах, но не рычали.

— Насильников на фонарь! — На фонарь... На фонарь... На фонарь... Звуки чавкают, будто конь идет по раскисшей глине. «На фо-нарь» — копыто тонет в грязи. «На фо-нарь» — грязь отпускает коня и всадника. Ненадолго... На фонарь, на фонарь, на фонарь...

— Монсеньор. — Осанистый торговец загораживает дорогу. Лицо знакомое и растерянное. — Монсеньор, мы не уйдем... Пока не добьемся справедливости. Мы ждем суда, монсеньор! Вашего суда над убийцами и насильниками...

Негоциант. Из выборных. Приходил с такими же, благодарил и заверял. Теперь бедняге неудобно и страшно. Между двух огней всегда так.

— Смерть убийцам!