Сердцебиение зомби

Тяжелые шаги гремят по округе, и я не могу дождаться, чтобы увидеть, какой свежий ад мчится к нам. Но затем солнечный свет просачивается сквозь деревья и попадает на человека, бегущего ко мне.

Я ахаю, потому что никогда не видела более красивого мужчину. Его цвет лица еще бледнее, чем у меня, такой белый, что он почти… бледно-лавандовый. То, как бледная кожа подчеркивает острые углы его костной структуры, завораживает: высокие скулы, идеально квадратная линия подбородка. И все эти острые, зазубренные края идеально подходят к его полным губам и ярким, ярко-зеленым глазам. Он великолепен.

Очевидно, что он не человек. Несмотря на это, в нем нет ничего такого, что пугало бы меня, даже то, как он рычит и орет на человека-жука. На самом деле, это чертовски сексуально.

Глава 3

Аттикус

Она — единственная.

Я даже не знаю, что, черт возьми, это значит, но фраза эхом отдается в моем теле, пока я бегу. Затем я вижу их на поляне. Женщина и один из диких. Один из летунов. Может быть, он человек-мотылек; я даже не уверен, потому что никогда не видел его вблизи. По сути, он выглядит как странная помесь богомола и мотылька.

Я бросаюсь на него, не раздумывая больше, потому что он прижал женщину — МОЮ женщину — к дереву. Его коричневато-серые крылья сложены за спиной, подчеркивая тот факт, что он почти на две головы выше нее. Его сегментированное тело изгибается, позволяя его щупальцам исследовать ее тело. Его хоботок тянется к ее лицу, и я, блядь, теряю самообладание.

— Руки прочь, ублюдок! — кричу я, отпихивая его с дороги с силой, о которой и не подозревал.

Он падает на лесную землю. Он вскакивает на ноги, присаживается на корточки и смотрит на нас своими многочисленными глазами-бусинками, прежде чем издать визгливый звук и улететь. Он делает круг, затем приземляется подальше, наблюдая за нами. Очевидно, что он не намерен прекращать свое преследование в ближайшее время.

Я поворачиваюсь обратно к женщине. Я не уверен, но однозначно, что мой рот открывается, когда я смотрю на нее. Она самое красивое создание, которое я когда-либо видел. Она не маленькая и изящная, как многие женщины. Нет, она полная и крепкая, с пышными изгибами во всех нужных местах. Полные сиськи, мягкий живот, и, хотя я не могу этого видеть с того места, где мы стоим, я уверен, что ее попка круглая и пухленькая. Она роскошная, и я хочу касаться ее везде своими руками.

Она тоже смотрит прямо на меня в ответ. Ее бледно-голубые глаза изучают мое лицо, оценивая мои черты. На ней темно-синяя футболка с V-образным вырезом, подчеркивающая ее светлый цвет лица. Ее грудь быстро поднимается и опускается, когда она смотрит на меня снизу-вверх. У нее темные волосы, почти черные, как у меня, и она заплела их в две длинные косы по обе стороны головы.

Я облизываю губы.

— Я хочу сказать тебе спасибо, — говорит она, — но не тогда, когда ты спас меня от него, чтобы съесть меня.

Я действительно хочу съесть ее. Но не так, как зомби обычно едят людей.

Черт, она восхитительно пахнет, и я хочу проглотить ее. Я хочу облизать ее по всему телу. Я хочу найти все места, где от нее так хорошо пахнет, и я хочу погрузить в них свой язык.

— Я не ем людей, — говорю я, потому что озвучивание моих настоящих мыслей привело бы ее в ужас.

Несмотря на это, — несмотря на то, что я знаю, что должен пугать ее; несмотря на то, что моя реакция на нее выбивает меня из колеи, — я не могу полностью сопротивляться ей. Итак, я наклоняюсь ближе, прижимаясь носом почти к мякоти ее шеи. Я закрываю глаза и глубоко вдыхаю. Рокот вибрирует в моем горле. Не раздумывая больше, я облизываю эту восхитительную кожу, и ее сладость разливается у меня на языке. Я стону от первого удовольствия, которое испытал за последние десятилетия.

Потом я замираю, когда она откашливается.

— Думаю, у меня в сумочке есть несколько пакетиков с солью и перцем на крайний случай, — произносит она. — Может быть, тебе больше понравится какой-нибудь соус для тако из фаст-фуда?

Я отскакиваю назад, каждый мускул моего тела напряжен, когда я делаю один глубокий вдох за другим. Я держу себя в руках, готовый сбежать. Оставляя между нами столько пространства, сколько необходимо, если она, кажется, боится.

— Я прошу прощения, — говорю я натянуто. — Ты пахнешь тестом для печенья.

Ее бледно-голубые глаза прищуриваются, разглядывая мое лицо, и я знаю, что она видит. Я знаю, как я выгляжу. Моя серая бледность, почти светло-лавандового оттенка, слишком выраженная структура костей, мои зеленые глаза, которые выглядят так, словно светятся изнутри, они такие зеленые. Но пока она не отшатывается. Тем не менее, я, вероятно, вызываю у нее такое же отвращение, как и человек-мотылек.

— Кто ты? — спрашивает она благоговейным шепотом.

Я понимаю, какой вопрос она задает. Что я за монстр такой? В чем все-таки я не совсем человек? Я мог бы ответить ей. Я потратил два десятилетия на каталогизацию всей своей непохожести, главным образом, потому что это удовлетворяет мое собственное интеллектуальное любопытство. Чтобы я мог ответить на ее вопрос.