Сердцеед

Джон сердито посмотрел на Мишель, ему нестерпимо хотелось выдернуть её из этого кресла. Но сверкающие глаза и упрямо вздернутый подбородок, предупреждали, что она готова к сражению. Если он будет давить на неё, Мишель действительно может вернуться в тот мрачный и пустой дом. Он мог бы удерживать Мишель здесь силой, но он не хотел так поступать. Джон хотел, чтобы она была ласковой и покладистой, а не царапалась, словно дикая кошка. Проклятие, по крайней мере, это безопаснее чем движущееся стадо. Ночью он сможет перепроверить книги.

- Ладно, - пробурчал Джон.

Мишель бросила на него дразнящий взгляд.

- Вы так любезны.

- Ты ведешь себя очень дерзко сегодня, - бросил он, присаживаясь, - Пожалуй, все-таки, мне следовало заняться с тобой любовью до ужина, чтобы хоть немного уменьшить твою неуемную активность.

- Как я уже сказала, ты самый большой в мире шовинист.

Мишель одарила его надменным взглядом, одним из тех, что раньше всегда заставляли его краснеть. Ей начинало нравиться дразнить его.

Лицо Джона потемнело, но он сдержал себя, дотягиваясь до кипы счетов, квитанций и заметок.

- Будь внимательна, и не наделай ошибок. – Пробурчал он. - Налоги и так не очень приятная штука, и без счетовода-любителя, путающего записи.

- Я занималась книгами после смерти отца. – Ответила Мишель.

- Судя по тому, что я вижу, дорогая, это не слишком хорошая рекомендация.

Лицо Мишель застыло, и она отвернулась, заставив его выдохнуть проклятие. Не говоря больше ни слова, она выхватила у него бумаги и принялась сортировать их, потом разложила по датам. Джон уселся назад в свое большое кресло. Он погрузился в раздумья, наблюдая, как она быстро и аккуратно внесла цифры в счетную книгу, затем дважды пересчитала колонки на калькуляторе, чтобы удостовериться в их правильности.

Закончив, Мишель толкнула счетную книгу через стол.

- Проверь, и увидишь, что я не сделала ни одной ошибки.

Джон проверил, полностью. Закончив, он закрыл счетную книгу и сказал:

- Все в порядке.

Глаза Мишель сузились.

- И это всё, что ты можешь сказать? Не удивительно, что ты никогда не был женат, если думаешь, что у женщины недостаточно ума, чтобы сложить дважды два.

- Я был женат. – Резко бросил он.

Эта новость ошеломила Мишель, потому что она никогда не слышала, чтобы кто-то упоминал о его женитьбе. Слово «брак» совершенно не ассоциировалось в ее голове с Джоном Рафферти. Затем, горячая ревность обожгла Мишель, при мысли о другой женщине, которая жила с ним, носила его имя, делила с ним постель, имела право прикасаться к нему.

- С кем… когда? – Запинаясь, выдавила из себя Мишель.

- Давным-давно. Мне едва исполнилось девятнадцать, в голове было больше гормонов, чем здравого смысла. Одному богу известно, почему она вышла за меня. Ей потребовались лишь четыре месяца, чтобы понять, что жизнь на ранчо не для неё, что ей нужны деньги, чтобы тратить, а не муж, который не работает по двадцать часов в сутки.

Джон говорил безжизненным голосом, в глазах было полно презрения. Мишель вдруг стало холодно.

- Почему никто никогда не упоминал об этом? – прошептала она. – Мы знакомы десять лет, но я не знала, что ты был женат.

Джон пожал плечами.

- Мы развелись за семь лет до того, как вы с отцом сюда переехали, и эта новость уже не была самой горячей в округе. В любом случае, наш брак длился недостаточно долго, для того чтобы люди успели узнать её. Я слишком много работал, и у меня не было времени бывать в обществе. Если она вышла за меня замуж, думая, что жена фермера будет купаться в роскоши, то быстро поняла свою ошибку.

- Где она сейчас?

Мишель горячо надеялась, что эта женщина уже не живет в этой округе.

- Я не знаю, и мне безразлично. Я слышал, что она вышла замуж за какого-то богатого старика, как только наш развод был оформлен. Это не имело для меня значения тогда, тем более не имеет сейчас.

Мишель никак не могла понять, как какая-то женщина могла променять Джона на другого мужчину, неважно насколько богатого. Она жила бы в хижине и ела гремучих змей, но ни за что не ушла бы от Джона. Но теперь она начинала понимать его презрительное отношение к завсегдатаям модных курортов, праздным богачам. Вот почему он сделал столько едких замечаний в её сторону в прошлом: что она позволяет другим содержать себя, вместо того, чтобы работать и заботиться о себе самой. Учитывая это, было еще более непонятным, почему сейчас Джон не позволял ей ничего делать, как будто бы хотел сделать Мишель полностью зависимой от него.