Сердцеедка

– Нет, я, скорее всего, остановлюсь в другом месте, – ответила Флер. – Вероятно, в гостинице. – Она чуть сдвинула брови. – Я позвоню и продиктую вам телефон, как только устроюсь.

Сойдя с крыльца, Флер окинула дом оценивающим взглядом.

– Приятный у вас дом, правда? – сказала она вдруг. – Приветливый.

– Очень! – с жаром подхватил Ричард – По-моему, в таком доме уютно жить…

Флер посмотрела ему в глаза.

– Да, – сказала она ласково, усаживаясь в машину. – Конечно, Ричард.

Филиппа сидела в постели, опираясь на по душку. Увидев, что в палату вошли Ричард и Джиллиан, она машинально постаралась изобразить жизнерадостную улыбку, но губы не слушались, и щеки как будто одеревенели. Филиппе казалось, что она никогда больше не сможет улыбнуться. Ледяной стыд сковал ее тело, заморозил естественные движения души.

Она совсем по-другому представляла себе последний романтический жест в своей жизни. Думала – очнется, а вокруг собрались родные, глотают слезы, гладят ее по плечу и обещают исправиться. И вдруг вместо всего этого – унизительные медицинские процедуры, равнодушные медсестры, вежливые и презрительные. Когда Филиппа увидела измученное лицо отца, что-то в ней надломилось и захотелось плакать. Только вот плакать она разучилась. Всегда готовый бить ключом источник пересох. Романтические декорации рухнули, остался сухой холодный камень.

Филиппа облизнула губы.

– Привет.

Собственный голос показался ей незнакомым и словно неживым.

– Здравствуй, моя хорошая!

– Привет, Филиппа! – улыбнулась Джиллиан. – Ты как тут?

– Мне гораздо лучше, – ответила Филиппа, старательно выговаривая слова, как будто на чужом языке.

– Тебе уже можно вернуться домой. Все бумаги для выписки готовы.

– Хорошо, – сказала Филиппа.

Откуда-то из далека пришла новая мысль.

– Флер дома?

– Нет, – ответил отец. – Флер на несколько дней уехала в Лондон.

– Ясно…

Слабо вспыхнуло разочарование и сейчас же погасло. Филиппа вежливо спросила:

– Она вернется?

Джиллиан ответила раньше Ричарда:

– Конечно! Обязательно вернется.

В машине они почти не разговаривали. Когда приехали в «Клены», Джиллиан принесла в зимний сад мисочки с бульоном. Ричард сел напротив Филиппы.

– Нам нужно поговорить о Ламберте, – начал он осторожно.

– Да, – тускло ответила Филиппа.

– Ты…

– Я больше не хочу его видеть.

Ричард долго смотрел на Филиппу, потом глянул на Джиллиан.

– Хорошо. Если ты уверена…

– Я хочу развестись. Между мной и Ламбертом все кончено. – Филиппа зачерпнула ложку бульона. – Вкусно.

– Натуральный куриный бульончик! – отозвалась Джиллиан. – Не то, что эти ваши готовые обеды в картонных коробочках!

– Ты точно не передумаешь? – спросил Ричард.

– Совершенно точно, – спокойно ответила Филиппа. – Не передумаю.

Ее вдруг охватило чувство свободы – как будто она стряхнула с себя груду ненужного хлама. В голове стало легко и чисто. Она свободна – можно начинать жить заново.

Немного позже к дому подъехал на такси Ламберт с букетом розовых гвоздик. Ричард встретил его у двери и провел в гостиную.

– Филиппа наверху, отдыхает. Она не хочет тебя видеть.

– Жаль, – сказал Ламберт. – А я вот цветочков принес…

Он положил цветы на журнальный столик, сел на диван и принялся полировать свои часы о рукав.

– Я так понимаю, она все еще немного расстроена.

– Более чем расстроена, – ответил Ричард, стараясь совладать с голосом. – Учти, Филиппа намерена подать на развод.

– Развод? – Ламберт пригладил волосы, не поднимая глаз. – Это шутка такая?

– Я не шучу, – сказал Ричард. – Развод – не тема для шуток.

Ламберт взглянул на него и испугался. Губы Ричарда были плотно сжаты, смотрел он враждебно.

Ну что, Ламберт, свалял дурака? Интересно, что ты будешь делать теперь?

Он подумал немного и встал.

– Ричард, я хочу извиниться. Сам не знаю, что на меня вчера нашло. Перепил, должно быть.

– Ламберт… – устало начал Ричард.

– Филиппа – девочка чувствительная, – продолжал тот. – У нас и раньше бывали размолвки, однако скоро забывались. Я уверен, так будет и сейчас, если только ты дашь нам шанс…

– У тебя был шанс! – загремел Ричард. – Ты получил свой шанс, когда стоял рядом с ней перед алтарем и клялся любить и оберегать мою девочку! Ты любил ее? Ты заботился о ней? Или она всегда была для тебя всего лишь средством разбогатеть?

Он замолчал, тяжело дыша. Ламберт смотрел на него в страхе, прикидывая, что сказать в ответ. Поверит ли Ричард, если он станет уверять, что безгранично любит Филиппу?

– Будем откровенны, Ричард: я не святой. Не хлебом единым жив человек.

– Как ты смеешь цитировать Библию? – прорычал Ричард. – Как ты смеешь эксплуатировать мою дочь?

– Я ее не эксплуатировал! – оправдывался Ламберт. – У нас был счастливый брак!

– Ты использовал ее, унижал, оскорблял. Ты сделал все, чтобы превратить веселую, жизнерадостную девушку в эмоциональную развалину!

– Черт побери, она всегда такой была! – заорал в ответ Ламберт, почувствовав себя несправедливо обиженным. – Ей сломали психику задолго до того, как мы познакомились! Хоть это на меня не вешай!

Ричард на мгновение онемел, потом отвернулся и тихо сказал: