Сердцееды

– Это одна из их старых песен, – сказал он. – До того, как мы стали The Heartbreakers.

– У них так здорово получалось, – отметила я. «Что произошло?» – чуть не спросила я, но не хотела оскорблять Алека и осторожно подобрала слова: – Почему они изменились?

Алек проигнорировал мой вопрос.

– Тебе кто-нибудь рассказывал, как все это образовалось? – спросил он, разводя руками.

– В смысле, группа? Да, Оливер рассказывал. Твой отец вроде генеральный директор «Монго Рекордс»?

Алек кивнул:

– Да, и он не хотел, чтобы я стал музыкантом. – Оливер и об этом тоже рассказывал, но я не собиралась перебивать Алека. – И уж точно не хотел заключать со мной контракт.

– Почему?

– Ты когда-нибудь слышала о Джексоне Уилльямсе? – спросил Алек, и я покачала головой. – Не удивлен. Он был звездой одного хита. Отец занялся им через несколько лет после того, как основал компанию звукозаписи. Помог Джексону спродюсировать первый сингл. Получилось отлично, но потом Джексон захотел петь что-то свое, направить музыку в совершенно другое русло.

– И что произошло?

– Мой отец позволил ему, потому что он член нашей семьи. Джексон – мой кузен, племянник отца. Песня успеха не имела, и отец во всем обвинил себя.

Я нахмурилась:

– Это была всего одна песня, верно? Такое все время случается с артистами.

– Да, но эта, – сказал Алек, качая головой, – была ужасной. Такой ужасной, что уничтожила карьеру Джексона.

И тут я поняла, к чему он вел.

– И он не хотел, чтобы то же самое случилось с тобой.

Алек кивнул:

– Даже шанса не дал. – Его глаза вспыхнули от ярости, и я отстранилась – не потому, что испугалась, а потому, что никогда прежде не видела у него таких эмоций, – но Алек сжал кулаки, беря под контроль свою злость, и она прошла так же быстро, как появилась. – У меня хорошо получалось, очень хорошо, но отец даже не слушал.

Я сжала губы, во мне росло раздражение к отцу Алека.

– И что ты сделал?

– Я не хотел оставлять музыку. Убедил себя, что есть и другие звукозаписывающие компании, другие продюсеры, что у меня много шансов, но ничего не получалось. Никто не хотел браться за парня, в которого не верил собственный отец. Вот тогда я нашел Оливера, Джей Джея и Ксандера. Это вышло совершенно случайно. Я лазил на YouTube, смотрел музыкальные видео и наткнулся на эту группу. Ребята были обалденными, и я знал, что отец захочет с ними работать, поэтому написал Оливеру и сказал, что смогу организовать им встречу, но только если они позволят мне присоединиться к ним.

– Ты оказался прав, – заметила я, и впервые с тех пор, как Алек начал свой рассказ, на его лице появилась улыбка. – Они понравились твоему отцу.

– И все равно ему не нравилась мысль о моем сотрудничестве с этими парнями, но в итоге он согласился подписать контракт со всеми нами. Конечно, был и подвох – нам пришлось согласиться на целый список условий.

Я многое почерпнула из прошлых разговоров с Оливером и его ссор с Джей Джеем, но хотела узнать подробности.

– На какие, например?

– На все. Отец хотел полного контроля: над музыкой, нашим имиджем, даже над названием группы. Хотел убедиться, что не будет повторения истории с Джексоном, и мы согласились, – вздохнул Алек. Теперь он говорил быстро, слова вылетали из его рта. Его голос был на грани срыва, и я знала, чем больше Алек говорил об этом, тем сложнее ему было скрывать нарастающую злость. – Но и сейчас, когда мы успешнее, чем кто-либо мог представить, отец не ослабляет поводья. Он душит нас.

– Как это связано с тем, что Джей Джей злится на Оливера? – мягко спросила я.

– Джей Джей устал делать то, что диктует звукозаписывающая компания. Он хочет, чтобы мы снова писали свою музыку. Вообще-то, мы все этого хотим, но Оливер… – Алек хмыкнул от досады. – Он будто на стороне моего отца. Отказывается идти против него, хотя мы все знаем, как он скучает по прежним временам. Джей Джей и Оливер начали ругаться, когда мы поехали в турне. Все стало настолько плохо, что поползли слухи о нашем распаде. Когда ты присоединилась к нам, все слегка поутихло, и я подумал, что ребята между собой все уладили, но потом… ну, ты слышала, что произошло.

Закончив рассказ, Алек посмотрел на меня странным взглядом, и мое сердце ухнуло вниз: было невозможно не почувствовать исходящую от него волнами боль. Он думал, что ответствен за весь этот бардак: правила, конфликты, слухи. Мне отчаянно хотелось сказать что-нибудь, да что угодно, лишь бы облегчить его боль, но у меня было ощущение, что мои слова не возымеют никакого действия.

Но я все равно попыталась.

– Знаешь, это не твоя вина, – сказала я и в утешение накрыла руку Алека своей.

Он посмотрел на наши руки, потом мне в глаза и покачал головой:

– Но я заставил ребят взять меня в группу.

– Ты никого не заставлял, – возразила я. – Они могли отказать.

– Наверное. Но на самом деле это не имеет значения, не так ли? Оливер и Джей Джей ругаются, а мой отец все равно ведет себя как кретин.

– Возможно, – ответила я с легкой улыбкой, – но, кажется, у меня есть идея. Не возражаешь, если я позаимствую твой айпод?

* * *

– Что ты сделала?!