Сердцецветы для охотницы

Сладкие речи смягчили Мирину. Она заулыбалась, черные глаза заблестели от похвалы. Может, она и понимала, что Руслана открыто льстит, но все равно разомлела, а потому созналась:

– Знаешь, что прибыльнее всего для чародеев? Снимать порчу. Только вот много ли тех, кого прокляли да сглазили? – она развела пустыми руками. – Редко такой подарок мне судьба преподносит, а хорошо жить хочется. Колдуны не могут снимать порчи, которые сами же и наслали. Вот я и искала кого-то, кто будет калечить, пока я – лечить.

– Уйка бы никогда не согласилась на такое, – ошарашенно выдохнула Руслана. – Она и мухи не обидит!

– Жить по-человечески захочешь, и на ушах станцуешь.

Звон монет и красивое отражение в зеркале – вот и все, что нужно Мирине. Простые желания, за которые вместо ведьмы платит простой люд. Сколько ей лет? Сколько из них она провела в Цирконе? Наверняка немного, раз на ее след еще не напали па– лачи.

– Подойди, – Мирина отряхнула руки после того, как придвинула лавку к столу. Села на нее, оказавшись напротив зеркала, поманила к себе Руслану. – Встань позади меня.

Каждый шаг сопровождался непривычным звоном украшений. Но звук то был тревожный, беспокойный. Будто камни в сверкающей оправе пищали от ужаса и боялись Мирину больше, чем сама Рус– лана.

Теперь в зеркале отражались они обе. Морщинистая кожа плотно обтягивала череп Мирины, редкие седые волосы отливали серебром в свете лучины. Злые черные глаза смотрели на Руслану сквозь отражение. Взгляд впивался занозой, которую из памяти уже никогда не вытащить.

Руслану не пугала старость. В конце концов все рано или поздно увядает. Но сейчас, когда она стояла столь близко к Мирине и заглядывала в глаза, в которых клубилась ночь, ей было не по себе. Внутри все переворачивалось от уверенной мысли – она не первая девушка, что явилась на этот обряд, неестественный и неправильный.

Сколько чужих лет Мирина уже украла? И сколько заберет у Русланы?

– Поздно метаться, Охотница. Помни о цене своей жертвы.

– Что я должна сделать?

– Ничего сложного. Просто снимай с себя украшения и надевай на меня, пока пою. Поняла?

А чего тут непонятного? Руслана собственными руками будет передавать ведьме годы своей молодости. Добрая воля укрепит магию, запустит сделку… И тогда, где-то в избе Ждана волшебной станет дудочка, что расскажет, где искать Войко.

– Поняла, – кивнула Руслана и гордо вскинула подбородок. Она пройдет это испытание с честью.

– Сделаешь все правильно, и я отпущу тебя тут же. Но решишь обмануть меня и сбежать – сниму с тебя кожу и сама носить ее стану. Поиграю с твоим суженым стражем, а затем и его убью.

Юлить Руслана не собиралась. Знала, что с магией спорить глупо. Особенно теперь, когда нет больше подаренного Богданой ножа. Но ой как хотелось приставить его к горлу колдуньи и заставить забрать гнилые слова обратно!

– К тебе на сделку пришла я. Вот со мной и разбирайся, ведьма.

«Не тронь Зорана», – хотела добавить она, но не стала.

Потому что сама изумилась гневу, что жаром обдал изнутри. Потому что не хотела показывать слабость, которую в себе открыла.

– Нравишься ты мне, Охотница. Жаль, что колдовать не умеешь. Мы бы нашли общий язык.

– Сомневаюсь.

Луна поднялась настолько, что теперь целиком ярким серпом отражалась в зеркале. Она зависла ровно над макушкой Русланы, а ее голова – над Мириной. Втроем они выстроились в ровную линию.

Пора.

Мирина в последний раз посмотрела в глаза Русланы и довольно улыбнулась. Наверняка уже примерила в мечтах на себя ее красоту: густые темно-русые волосы, гладкую кожу, длинные ресницы и широкие брови вразлет. Затем опустила взор и, впившись им уже в свое отражение, тягуче запела.

Ее голос гнал по коже липкие мурашки, хотя слова песни не казались Руслане пугающими. Мирина пела о яблоне, что цвела круглый год, и корни ее тянулись все глубже и глубже.

Ждать больше нельзя. Пора и Руслане вступить в обряд.

Набрав полные легкие воздуха, напитанного ароматом иссохших трав и незнакомых порошков, Руслана сняла с себя жемчужные бусы. Руки одеревенели, но охотница заставила себя поднять украшение над головой ведьмы, а затем надеть ей на шею.

Но едва гладкий сверкающий жемчуг коснулся колдуньи, он рассыпался золой. Черная пыль испачкала одежду Мирины, посыпалась на пол. Руслана охнула, но не отпрянула. Так и должно быть? Потянулась к височным кольцам, но и те истаяли пеплом.

Мирина вдруг прекратила петь. Застыла, глядя на Руслану через зеркало, не то с раздражением, не то с сочувствием, от которого сердце обратилось в льдинку.

Что не так?

– Тебе нечем мне платить, Охотница, – проскрежетала карга и встала из-за стола. Оттолкнула зеркало, чтобы то не видело старушечьего уродства, и поковыляла отпирать дверь.

– Что это значит? Сделки не будет?

– Дуреха, – сплюнула ведьма. – Неужели только это сейчас волнует?

«Если не найду Войко – умру», – хотела сказать Руслана, но слова колючей костью встали поперек горла.

Только теперь она догадалась, что значил огорченный взгляд ведьмы. Мирина не смогла забрать годы молодости Русланы, потому что забирать нечего.