Сердцевина яблока: Демифологизированная история The Beatles

Сид Бернстайн потирал руки, радуясь удачной сделке, а вот у директора отеля «Плаза» настроение было далеко не радужное. Регистрируя господ Леннона, Маккартни, Харрисона и Старра, в этом почтенном заведении полагали, что принимают у себя четырех респектабельных бизнесменов из Англии. Но степенность этого почтенного старого отеля была вмиг нарушена, когда поклонники Beatles, облепившие пожарные лестницы, начали проникать внутрь здания и прятаться по клозетам и ванным комнатам. Приступ битломании охватил даже некоторых постояльцев. Дирекция готова была примириться с тем, что вход со стороны Пятой авеню охраняет эскадрон конной полиции, но терпеть битловские парики в столовой — никогда! Джеффри Эллис вспоминает все это как один сплошной кошмар: «Это была сюрреалистическая сцена: на улице фэны воюют с полицией, а битлы, как пленники, запертые в своем номере, смотрят телевизор с отключенным звуком и одновременно слушают свои записанные на пленку радиоинтервью».

С энтузиазмом фанатов, бесновавшихся у «Плазы», мог поспорить разве что энтузиазм гостей, приглашенных двумя днями позже в британское посольство в Вашингтоне. Дипломатический корпус немного переусердствовал, приветствуя ребят из Ливерпуля. Битломания, очевидно, сломала классовые барьеры.

«Это было оскорбительно, — говорит Нил Аспиналл. — Эти люди требовали автографов, а потом одна пьяная дамочка подошла к Ринго и срезала у него прядь волос!»

Происшествие нашли настолько скандальным, что британский министр иностранных дел был вынужден опровергнуть слухи о грубом обращении с Beatles на этом приеме. «Напротив, посол получил от представителя Beatles письмо с благодарностью за приятный вечер», — говорилось в заявлении министра. Все отметили дипломатические способности Брайана Эпштейна.

Британский премьер сэр Алек Дуглас-Хьюм (вот уж кого меньше всего можно было представить битломаньяком!) считал Beatles своим политическим оружием. Выступая на собрании консервативной партии, сэр Алек сказал: «Группа молодых людей, используя методы, недоступные мне, позаботилась о том, чтобы в этом году не было долларового кризиса… Теперь Beatles — мое тайное оружие. Если в какой-то стране дефицит платежного баланса, мне достаточно сказать: мы посылаем к вам Beatles…» Консерваторы вряд ли бы удивились, если бы лидер оппозиции Гарольд Вильсон — политик, славящийся своими рекламно-пропагандистскими талантами — появился в парламенте в битловском парике. Ведь носило же этот парик такое светило, как Джон Пол Гетти^[40].

Битломания веером распространялась по американскому континенту, встречая чисто символическое сопротивление. Победа была настолько абсолютной, что малейшая оппозиция превращалась в сенсацию. Газеты, например, писали о том, что власти «галантного штата» Коннектикут не терпят «импортных причесок» в своих школах. Один школьник из этого штата был на время исключен за то, что причесывался на манер Beatles и наотрез отказывался зачесать волосы набок. Его отец протестовал: «Я не думаю, что мой сын бросает вызов хорошему вкусу. И потом, он даже не поклонник Beatles, просто ему нравится зачесывать волосы вперед!»

Если в Англии битломания поднялась волной, то в Штатах она разлилась бурным потоком. Брайану Эпштейну не давали покоя тысячи американских предпринимателей, стремившихся не упустить шанс и отхватить свой куш. Потомки колдунов и знахарей эпохи освоения Дикого Запада цеплялись за полы его пиджака, беспрестанно звонили ему по телефону, чуть не насильно всовывали перо в руку, пытаясь заполучить его подпись на контракте, который давал бы им право производить какую-нибудь дребедень, имеющую смутное отношение к тому или иному битлу или сразу ко всей «великолепной четверке». Лихорадка усиливалась, и Брайан с трудом заставлял себя сохранять душевное равновесие. В первые дни битлов можно было заставить сказать в микрофон все, что угодно. Они резвились, как дети в парке отдыха, поддакивали диджеям и делали все, что те просили.

«Америка преподала Beatles хороший урок, — говорил Эпштейн в своей автобиографии, — они научились не позволять дурачить себя. Первые дни диджеи вертели ими как хотели, но очень скоро я решительно положил этому конец».

Эпштейн очень осторожно подходил к «нормированию» выступлений Beatles перед американской публикой. Нил Аспиналл говорит, что Брайан тщательно взвешивал каждое предложение. Он отказался взимать по 10 долларов за билет на их концерты на стадионе «Ши» (хотя родители американских тинейджеров не моргнув глазом уплатили бы такую сумму), поскольку считал, что это слишком высокая цена, и боялся критики в адрес Beatles. Вот почему билеты продавались всего за 3–5 долларов. Было много случаев, когда Брайан отказывался от очень и очень выгодных предложений, если чувствовал, что такое выступление может повредить их карьере.