Серебряная дорога

Ночь жила своей собственной жизнью, не учитывая пожелания и намерения людей. Порой, как накануне, она натягивала прозрачный наряд, демонстрируя себя во всей красе, но чаще закутывалась в плотную пелену тумана, не позволявшую разглядеть ничего, и у Лелле не оставалось никакого выхода, кроме как смириться. Прислонившись к капоту машины, он наполнял легкие смесью из сырого воздуха и табачного дыма. Света фар хватало только на то, чтобы видеть на метр вперед. В таких условиях двигаться дальше было не только тяжело, но и смертельно опасно, и ему пришлось с горечью признать, что продолжить поиски в эту ночь вряд ли удастся.

Шум мотора за спиной заставил его обернуться. Автомобиль, полицейский… Он услышал звук открывающейся дверцы.

— Черт, Лелле, нельзя ездить в такую погоду.

— Я что, по-твоему, еду?

Сквозь дымку ночного тумана Хассан казался гораздо меньше, чем был на самом деле. В руке его блестел термос. Подойдя к Лелле, он отвинтил крышку и наполнил ее дымящейся жидкостью.

— Могу сопроводить тебя домой, — предложил Хассан, протягивая крышку.

— И чем я там буду заниматься?

— Отдыхать, Лелле. Что-нибудь съешь, примешь душ, посмотришь телевизор. То есть займешься тем, что делают все нормальные люди.

— Нет. Нормальный — не про меня. Я не в том душевном состоянии. — Он сделал глоток, сморщился и сплюнул: — Что это за дерьмо?

— Белый чай из Китая. Говорят, очень хорош для кровообращения.

— Вот черт, а!

Лелле вернул крышку с чаем полицейскому. Хассан рассмеялся и сделал несколько больших глотков, всем своим видом показывая, что получает огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие. Лелле сунул в уголок рта сырую сигарету и не без труда зажег ее. Вообще-то, он был благодарен Хассану за компанию, хотя никогда бы не признался в этом.

— Микаэль Варг вломился ко мне вчера… Во время факельного шествия, — уточнил он.

— Ты шутишь?

— Не шучу. Пришел домой и обнаружил его в беседке. Он выпрыгнул из окна Лины. Вывихнул ногу.

— Почему же ты не позвонил мне?

— Сам разобрался.

Хассан прикрутил крышку на место и вздохнул:

— Могу я спросить, что ты с ним сделал?

— Да уж точно не угостил бабушкиным вареньем, если ты на это надеешься. Но я позволил ему уйти.

— Он пытался стащить что-то?

— Не-а.

Лелле посмотрел на огонек сигареты, которую держал между пальцами, и вспомнил испуганные глаза Варга. Впалые щеки… Слезы… Кажется, они были искренние.

— У него в бумажнике лежала фотография Лины. Она там без одежды.

— Из той поры, когда они были вместе?

— Ну да, надо думать.

Хассан втянул ноздрями туман, но ничего не сказал. Лелле швырнул сигарету в канаву и вытер влагу с лица рукавом куртки. К горлу подкатывала легкая тошнота. Было такое ощущение, что весь мир рыдает и… что скоро все станет известно.

— Ты же в гимназии преподаешь, — сказал Хассан. — Сам знаешь, какие теперь детки и как они относятся к фотографиям. Тут нет ничего необычного, приятель. Я с этим постоянно сталкиваюсь. Родители пишут заявления. Откровенные снимки расползаются в разные стороны и попадают не в те руки. Нынешней молодежи нравится экспериментировать. А рисковать они обожают. Для них это адреналин.

— Да, знаю. Но я не особо доверяю Варгу. Парень здорово опустился после исчезновения Лины.

— Возможно, он тоскует по ней?

— Да. Или его мучают угрызения совести.

Хассан оторвался от капота, и Лелле показалось, что машина вздохнула с облегчением.

— Может, мне заехать и поговорить с ним?

— Нет, не трогай его. Рано или поздно он выдаст себя.

* * *

Карл-Юхан захотел увидеть, как она живет. Мея сидела и таращилась на стену, пытаясь унять беспокойство в животе.

— Ты же можешь надеть что-нибудь нормальное! — сказала она Силье, которая бродила по гостиной в нижнем белье.

Силье ошарашенно посмотрела на себя, на свои бесформенные трусы и заляпанный красной акриловой краской бюстгальтер.

— Ты же знаешь, какой я становлюсь, когда рисую, — сказала она. — Ничего не замечаю вокруг.

Мать исчезла в спальне, а когда вернулась, на ней было пурпурное шелковое кимоно, волосы завязаны на затылке узлом. Кожа на ее шее пылала огнем, и по взгляду матери Мея поняла, что та может выкинуть любой фокус.

Хруст гравия под колесами они услышали задолго до того, как появился сам автомобиль. Старый «вольво» Карла-Юхана был длинный и какой-то угловатый, с ржавыми крыльями. Силье наклонилась над плечом Меи так близко, что она чувствовала исходивший от матери запах вина.

— Он водит машину? Сколько ему лет?

— Девятнадцать.

— Все парни Биргера наверняка сидят за рулем лет с двенадцати, — прокомментировал Торбьёрн со своего места у стола. — В тех деревнях это нормально.

Силье разгладила кимоно.

— Какой милашка! — воскликнула она, когда парень вылез из машины. — Я и не знала, что ты такая легкомысленная, Мея!