Серебряная дорога

— Нелегко жить вместе, особенно когда ты молод и еще надо найти себя. Никто не любит, когда его подавляют.

Мея отделалась быстрым взглядом вместо ответа, но Лелле увидела, что она понял смысл сказанного им.

Он вылил остатки кофе, смял в руке пустой стаканчик и показал в сторону Серебряной дороги, блестевшей в холодных лучах солнца:

— Я живу в паре километрах на север. Глиммерстреск, двадцать три, красный дом. Если тебе что-то понадобится или ты захочешь исчезнуть куда-то на время, моя дверь всегда открыта. Свартшё для тебя не весь свет.

Ее глаза расширились немного, но она ничего не сказала.

— Подумай об этом.

Когда он поднялся, собираясь уйти, его тело было потным под курткой, несмотря на холод.

* * *

Мея осталась сидеть на скамейке и смотрела ему вслед. Ей не хотелось возвращаться в освещенные коридоры школы, снова оказаться среди шума и смеха. Начало холодать, мороз слегка щипал щеки, лужи затянуло тонкой ледяной коркой. Она с трудом удержалась от соблазна прыгнуть, как в детстве, на замерзшую лужу — а вдруг увидят?

Прозвучавший словно ниоткуда голос Вороны застал ее врасплох:

— И что это было?

— Ты о чем?

— Ты и Лелле Густафссон.

— Ничего. Он просто захотел поговорить.

— Вы спите друг с другом?

Мея не смогла удержаться от смеха:

— Ты с ума сошла!

Ворона ухмыльнулась:

— Не хочешь прогуляться со мной немного?

На ней было черное пальто, красная, как брусничина, вязаная шапка натянута на уши. Лицо сильно накрашено. Они направились в сторону от школы к березовой рощицы, выглядевшей довольно уныло.

Ворона закурила и набрала замерзшими пальцами номер на телефоне. С выкрашенных в черный цвет ногтей ухмылялись маленькие черепушки.

— От кого мы прячемся? — спросила Мея.

— Мы не прячемся. Мы ждем кое-кого.

Ворона прищурилась, глядя между деревьями.

— Ждем? И кого?

— Одного парня. Обычно я покупаю у него сигареты.

Скоро появился красный мопед, управлял которым парень в кожаной куртке. Шлем висел у него на руле, волосы трепал ветер. Он заглушил мотор и, не слезая с сиденья, кивнул в сторону Меи:

— Кто это еще?

— Это Мея, — сказала Ворона. — Она клевая.

— Ты что, забыла, что я говорил тебе относительно посторонних?

— Она не посторонняя. — Ворона покровительственно обняла Мею одной рукой и улыбнулась. — Это Мике, но мы называем его по фамилии — Варгом. Что бы там ни говорили, его нечего бояться.

Варг ухмыльнулся. Ворона протянула ему несколько смятых купюр, и он быстро сунул их в куртку. Потом бросил взгляд в сторону школы и, достав небольшой пластиковый пакет, передал девушке. Та зажала пакетик в кулаке и улыбнулась накрашенными красными губами. На все ушло несколько секунд.

Однако Варг не спешил уезжать, впился глазами в Мею:

— По-моему, я видел тебя раньше…

Мея натянула на голову капюшон:

— Я так не думаю.

— Готов поклясться… Я тебя точно где-то видел.

— Тебе все блондинки кажутся знакомыми, — захихикала Ворона. — Ладно, нам надо идти. В отличие от тебя мы хотим чего-то добиться в жизни.

— А, ну-ну. Я и не знал, что профессию шлюхи можно считать большим достижением!

Ворона подняла средний палец, и Варг рассмеялся.

Он уехал, а Ворона, взяв Мею за руку, сказала:

— Всякого дерьма много болтают, но я знаю Варга с тех пор, как себя помню. Он мне как брат. И я никогда не повернусь к нему спиной, как некоторые.

— Что же он такого натворил? — спросила Мея.

— Да ничего. Просто он был с Линой Густафссон, когда она пропала. А людям всегда надо обвинить кого-то.

Мея почувствовала, как у нее зачесался затылок. Она подумала о Лелле, вспомнила, какие печальные были у него глаза, когда они сидели в машине. У него был такой вид, словно он в любой момент мог упасть на руль и разрыдаться.

— Значит, по-твоему, Варг не имеет никакого отношение к ее исчезновению?

Ворона улыбнулась еле заметно:

— Я никогда не спрашивала его. И не уверена, что хочу это знать.

* * *

Осенью он наверстывал то, что недоспал летом. Усталость могла навалиться на него в любой момент, и он уступал ей без всякого сопротивления. Если был за рулем — парковался на краю дороги и откидывал назад сиденье. Если сидел в кухне за столом, клал руки на столешницу и ронял на них голову. Порой он просыпался на диване в одежде, с нечищеными зубами, поворачивался на другой бок и снова погружался в сон. Видя свое отражение в темных окнах, он знал наверняка, что ужинал один. Однако дочь все время находилась рядом с ним.

Лелле спал, когда у его дома остановился полицейский автомобиль. Он не слышал, как хлопнула дверца, не слышал шагов по гравию — проснулся только, когда трели звонка сменились бесцеремонным грохотом.

— Вот черт, ты что, дрыхнешь? Еще только шесть часов.

Снаружи моросил дождь, и волосы Хассана завивались на лбу.

— Что-то случилось?

— Нет, я просто хотел узнать, как у тебя дела. Найдется кофе?

— Само собой, однако тебе придется разуться, если ты собираешься войти.

Лелле побрел на кухню. Кивнул на термос, стоявший на столе, и Хассану пришлось самому принести чашки. Кофе был еще горячий, хотя Лелле не помнил, чтобы он его заваривал.

Он чувствовал, как Хассан наблюдает за ним со стороны.

— Ты работал сегодня?