Серебряная клятва

Хельмо выслушал спокойно, ничем не выдав упрека. Хотя Янгред бы понял: он свой дом спасает, думает только о том, как народ и царя уберечь, а ему тут – о страхах. Тот, кому он платит, тот, кого позвали как защитника. Янгред готовился даже выдавить: «Извини, забудь», или свести все к какой шутке, но не успел. Хельмо все же коснулся его плеча и просто сказал:

– Я тоже. Но у нас говорят: не бойся смерти, если хочешь жить.

Янгред слабо усмехнулся. Звучало-то здорово, только пусто.

– Будто от желания все и зависит.

– От того, кто рядом, думаю, тоже. А мы все, – Хельмо глянул на «воронье гнездо», глянул вперед – на ирвинский порт, из которого уже махали оставленные там части, – что-то в бою можем. Не пропадем. Если будем друг за друга держаться. Уговор?

Сговор. Кажется, это сказал Лисенок утром. И, кажется, довольно трусливо сбежал, не пожелав уточнять, что имел в виду. Ну и… пусть. Сговор – значит, сговор.

Янгред улыбнулся и кивнул, перехватывая его кисть и пожимая. В вечернем городе зажглись первые приветственные огоньки.

3. Темная половина

– Ты хотя бы понимаешь, что наделал? Понимаешь, что может теперь быть?..

Стучало в ушах. Тряслись руки. Хинсдро разве что не давился словами, едва стоял на ногах, схватился за сердце. А Тсино все хоть бы хны, талдычил свое:

– Понимаю! Я все-все понимаю. И я сразу, сразу решил, что так сделаю!

– Сразу – это когда, свет мой?.. – Голос упал, охрип. Но и тут не пощадили:

– Да прежде, чем ты меня услал! Так что не надо было!

Не надо… погано захихикали тени по углам и Вайго на парсуне. Мол, поделом тебе, поделом. Твой ребенок сам не против умереть в ближайшее время, не мешай.

Редко Хинсдро наказывал сына, редко даже и хотел наказать. Тсино не знал не то что розги – крика. Конечно, он, как любой мальчишка, проказничал, своевольничал, подражал «братцу» в некоторых глупых забавах. Иногда он заслуживал строгости, но в целом был умницей: знал, где легкие шалости переходят в серьезные проступки; отличал советы и наставления, которые можно пропустить мимо ушей, от тех, которым необходимо незамедлительно, без вопросов последовать. Так Хинсдро думал. Пока стрельцы не привели Тсино к нему в кабинет. Пока не понял, что обоз, на защиту которого он отправил из столицы лучших людей, уезжает в Цветочные земли без престолонаследника. Точнее, скорее всего, стрельцы уже никуда не едут, а в ужасе ищут царевича по округе. Кстати, об округе…

– Когда ты сбежал-то? – Хинсдро выпустил плечо Тсино, отошел и устало потер лоб. – Как?..

Тот шкодливо заулыбался, сверкнул глазами.

– Я умею быть бесшумным и хитрым. Ведь меня учил…

– Да-да, Хельмо, – покорно подтвердил Хинсдро, сдерживая стон. – Наш герой, который все никак к нам не придет. И именно поэтому ты должен – слышишь? – должен был уехать в безопасное место! Так как же ты…

– Когда мы ночевали на полустанке! – сжалился Тсино. – Они там мед пили, а я…

– А часовые что, тоже пили?..

– Нет, но они не такие умные, как ты думаешь.

– Ты, что ли, умнее? – Тут Хинсдро пришлось закашляться, чтобы подавить непрошеный смешок. Все-таки глубоко внутри он немного восхищался. Восхищался тем, насколько Тсино не похож на него. Нравный, скорее в мать и… не только.

Тсино кивнул с забавной, но неколебимой твердостью и скользнул взглядом по кабинету: вдруг что переменилось за минувшие дни? Но все важное – донесения от ополчений, договоры и хроники времен смерти Вайго – Хинсдро спрятал. Он чувствовал неладное в последнее время… неладное здесь, в надежных стенах терема. Более он не оставлял бумаг на чужое обозрение. Перестал, после того как пару недель назад застал над столом Фело́ро – главу посольского приказа, которого отлучил от переговоров с Тремя Королями, чтобы заниматься ими самому. Без умысла, просто подумал: тонкое дело да грязное, они все время клянчат то больше земель, то больше денег. Вроде Фелоро понял, с охотой занялся прочими союзниками, устроил, к примеру, отъезд Тсино… ан нет. Когда Хинсдро поймал его и мягко спросил: «Ты чего здесь?», красивое, обманчиво свежее лицо вытянулось, темные глаза забегали, и Фелоро буркнул: «Да… плохо у тебя тут убирают в последнее время, не видишь? Пылища…» Хинсдро даже поверил бы, Фелоро с младых ногтей помешан был на порядке: чистой посуде, опрятной одежде, вечно мыл руки и переставлял на чужих столах предметы. Даже находясь с Вайго, мог просто взять и начать полировать платком его трон. Но парой дней ранее Фелоро завел, пусть робко, нехороший разговор, мол: «Слушай… не хотел ведь ты править. Может, попробуем договориться да на девчоночку поближе поглядим?» Хинсдро отрезал: «Поглядим, как повесим». А в рассудке заворочалась премерзкая мысль: «А может, первым повесим тебя?» Но Фелоро сразу поджался, пошел на попятную, и мысль померкла. Мало ли… бес попутал, всем сейчас страшно. И все же.

– Ты что же, Тсино… – Хинсдро обернулся, кидая взгляд в окно. Внизу толпились стрельцы, удерживали рвавшийся на двор народ. – И лошадь украл, чтоб доскакать сюда?

Сын тут же заморгал с видом оскорбленной невинности.