Серебряная клятва

Навалились воспоминания – чёрные, дикие. Слова: «Воевода мой, жалую тебя…». Тсино, пьющий из чароитовой чаши; дядя, помертвевший, но не успевший помешать. Медленное падение мальчика. Дрожь его ресниц. Гримаса муки на лице и собственное ощущение: боль, разливающаяся даже не из живота – из горла. Хельмо смог встать, сделать пару шагов, но сразу осознал: смерть. Смерть идёт. От того, от кого не ждал.

Хельмо сел и обвёл взором комнату. За окном было темно.

– Янгред, беда!

По коридору крик прозвучал эхом. Хайранг, появившись без стука, застыл на пороге; он посмотрел на Хельмо, вряд ли веря глазам, наконец – нерешительно улыбнулся.

– Жив… – пробормотал Хайранг потрясённо и облегчённо.

– Жив, – откликнулся Хельмо, с усилием встал, приложил палец к губам и пошёл навстречу. Ноги подгибались, но держали. – Что с тобой?

– Он велел доложить… – начал Хайранг.

Хельмо кивнул.

– Мне и докладывай. Что?..

Хайранг не заспорил, выдохнул. Ему явно хотелось доложить хоть кому-то и перестать мучиться одному. Хельмо взял его за рукав и вышел. Янгреда будить не хотелось; тот выглядел так, будто сам чем-то отравился, а потом ещё бодрствовал у постели не один час.

– Царь сбежал, – сказал Хайранг. – Стрельцы ищут, но, думаю, кто-то из них ему и помог.

– Дядя? – зачем-то уточнил Хельмо с безнадёжной тоской. – Хинсдро?.. Хайранг, я не знаю, что случилось, ты можешь разъяснить?

Хайранг ухитрился всё поведать предельно кратко, в пять или шесть не самых цветастых, но точных предложений, каждое из которых резало хуже ножа.

– Что ж. – Дослушав, Хельмо попытался сладить с болью, но и в тело, и в душу она впилась только крепче, пришлось даже на миг зажмуриться. – Пусть ищут.

– Это не всё, – произнёс Хайранг. Его лицо стало бледнее.

– Что? – устало переспросил Хельмо. – Город горит? Бунтует? К ответу требует?

Хайранг посмотрел в окно. Что-то совсем уже нехорошее мелькнуло в его взгляде.

– Хинсдро украл тело сына, – сказал наконец он. – Куда он мог его повезти хоронить? Ты не знаешь?

Хоронить ли? Это было сродни ушату ледяной воды. Хельмо охнул, покачнулся и, опёршись о стену, скривился: заныли перевязанные раны на запястьях. Хайранг, с беспокойством наблюдая за ним и уже не ожидая ответа, продолжил:

– Мы опросили заставных стрельцов. На востоке сказали, был недавно всадник. Мчал на Озинару. Выслали погоню, вдруг…

– Правильно. Всё правильно сделали. Отлично.

Выпрямившись, Хельмо понял, что может потерпеть боль. Это просто с непривычки, изнежился на отдыхе, прежде и не такое бывало.