Серебряная птичка

— Я не понял, куда подевался удивительный пояс, из-за которого я так переживал?

— Лежит вон там, — она показала на ларец в изножье кровати. — Нам нужно поговорить, мой лорд. Пока вы не сбежали. Вы ведь именно так решили поступить, правильно?

— Правильно, — нехотя признал он. — Только не сегодня утром.

— Ну конечно. Должны же вы поздравить брата, который вчера женился!

— Э…Женился? На ком? — он повернулся к Юне.

— На Челле, конечно, — промурлыкала Юна и пристроила голову ему грудь. — На ком же ещё?

— Она проснулась?

— Ну конечно. Раз с ней Найрин.

Он запустил пальцы в волосы Юны, и ясно понял, что… рад за брата. Тревожится, правда, немного — тот ещё дар судьбы Челла Эмай со своим Дьямоном. Но кажется, брату нравится и то, и другое. Сказал просто:

— Я рад. Поздравлю, конечно. О чём вы хотели поговорить, радость моя?

— Ну, — она потерлась лбом о его грудь, — я понимаю, почему вам хочется от меня сбежать. И сама предложила поступать, как сочтёте нужным. Но послушайте. У меня есть владения в Кандрии. В запустении, конечно, после войны. Что-то разрушено, что-то сгорело. Доминат над землями, но хлопот будет много. Вы ведь не отпустите меня одну разгребать развалины и гонять крыс? Разделите со мной это удовольствие?

— Юна, — Сайгур грустно усмехнулся. — Назначишь меня привратником в своих развалинах? — он даже не понял, что отбросил вежливую церемонность.

— Нет, привратника найдем на месте. Видишь ли, я предлагаю тебе руку и сердце. Интересная у меня судьба, приходится предлагать себя самой. Ты мне отказываешь?

— Юна… — Сайгур почувствовал, как в душу вцепились когтистые лапы. — Не мучай меня. Ты же понимаешь, что этого не будет.

Юну не оттолкнул, наоборот, прижал к себе крепче. Хотя бы теперь, ещё немного.

— Не понимаю. Почему? — Она сама вывернулась из его рук, отодвинулась.

— Я теперь никто. Ты слишком хороша для меня, — объяснил он. — Слишком знатная леди.

— Неправда. Ты не об этом беспокоишься, — она села напротив Сайгура, прикрыв бедра одеялом, и смотрела строго.

— Не мучай, Юна, — опять попросил он, вспомнив заодно, что ни одной женщине не говорил ещё этих слов.

Потому что ни одна не мучила. Не смогла бы — ему не было до них большого дела. А Юна…

Она и счатье, и боль.

— Знаешь, о чём я беспокоюсь? — сказал он. — Ведь не выдержу, побегу за тобой. Только не смогу я быть с женщиной, у которой надо мной есть полная власть, как над цепным псом. Захочешь — снимешь цепь, захочешь — наденешь. Не смогу так.

Никогда так искренне не говорил, пытаясь объяснить, что на душе — было не с кем, да и не нужно.

— Не сердись. Иди ко мне? — он потянулся к ней, мечтая, чтобы опять легла под бок и побыла рядом, раз уж выдалось такое утро.

Юна на просьбу не отозвалась, напротив — села удобнее, сильнее прикрылась. И серьезно сказала:

— Послушай меня, Сайгур Кан. Вот смотри, — она протянула к нему руку. — Я слабая женщина. Захочешь — легко сломаешь. Ты сильнее меня во всём. Окажись я одна с тобой — что хочешь, то и делай. Но ты ведь не станешь? Знаю, что не станешь. Потому что уважаешь, да? И я надеюсь, что немножко любишь?

— Юна, — вздохнул Сайгур. — Не немножко. Я тебя без памяти люблю! И никому не позволю обидеть. И ты для меня… Да, я люблю тебя одну, и ценю, моя леди, и это навсегда!

— Я тоже люблю и уважаю тебя, Сайгур Кан, — строго сказала Юна, глядя ему в лицо. — И хотя судьба случайно дала мне силу и власть против тебя, я никогда не сделаю такого, что не позволит мне моя любовь и моё уважение. Ты единственный мужчина, который мне нужен. Когда ты смотрел на меня, там, в Дьямоне, когда ссорился с Фуниром, у меня в душе была весна. Но я считала, что это будет спрятано глубоко-глубоко, и никто не узнает. А если вдруг… я попрошу прощения, потому что это будет случайность…

— Юна, — он все-таки сгрёб её и прижал к себе. — Моя Юна. Я побегу за тобой как пёс, если нужно, и не отойду, и никому не отдам…

— Ну вот ещё, — она смеялась, прижимаясь к нему. — Мы подтвердим твой развод в Храме и обвенчаемся как можно скорее. Единственная потеря — это то, что наши дети не будут наследниками Тураи и князя. Но это им и так не светит. Ты меня слышишь?

— Да, любимая, — он улыбнулся в её волосы. — Вот печаль-то.

В это время где-то неподалёку, у княжеского дворца, зарокотали барабаны.

— Что это? — не понял Сайгур.

— О, хорошая новость, — Юна, кутаясь в простыню, слезла с кровати и подошла к окну.

Из окна, конечно, не было видно ничего. Но она объяснила:

— В Измире на свадебное утро вьют в барабаны, когда вывешивают простыню. Наверное, в Дьямоне этим утром распустился красный цветок.

— Рад за брата, — хмыкнул Сайгур. — Надеюсь, к их возвращению цветов будет охапка.

Он огляделся в поисках своей одежды, выцепил кое-то взглядом и принялся одеваться.

По рубахой лежало кольцо с фиолетовым камнем на ленте, Сайгур вернул его на шею.

— Что это? — Юна подошла. — Откуда это у тебя?

— Князь наградил за бой с Фуниром, — пояснил Сайгур. — Возьмёшь себе?

Он подарил бы сейчас Юне все сокровища мира, и тем более это маленькое колечко, годное для её пальчика.