Серебряная река

— Идем. — Они вышли из спальни Ализейда, Мунтадир плотно закрыл дверь, после чего указал Джамшиду на подушку. — Садись.

Джамшид скрежетал зубами, слыша команды эмира, но сел. Мунтадир налил две чашки воды из графина, и Джамшид отметил, что руки эмира дрожат. Он мог вести себя так, что все у него под контролем, но Джамшид умел читать его эмоции не хуже, чем Мунтадир умел их скрывать.

Мунтадир волновался.

Джамшид тоже.

— А сказать твоему отцу о том, что случилось, мы не должны? Это безумие. Ассасин потрошит твоего брата, а ты не зовешь на помощь гвардию? А что, если там есть еще убийцы. Они теперь могут прийти за тобой!

Мунтадир поставил одну из чашек перед собой.

— Ассасин был шафитом, верно? Ты уверен? — спросил он, игнорируя вопрос Джамшида.

— Уверен. — Джамшид раскрыл куртку, которую украл, чтобы скрыть залитый красной кровью мундир. — Можешь мне верить.

— И Али сказал тебе, чтобы ты избавился от этого шафита? И чтобы никто, кроме Нари, не знал о его ране?

— Да.

— Черт. — Мунтадир откинулся назад, вид у него был еще более изможденный, чем прежде.

— Ты имеешь представление, кто бы это мог быть? Похоже… Мунтадир, похоже, это что-то личное. Настоящий ассасин действовал бы быстрее и успел бы уйти. Кто бы то ни был, он хотел причинить как можно больше боли. Твоему брату повезло — он остался жив.

Мунтадир побледнел:

— Но ассасин убит? Ты в этом уверен?

«Глаз Сулеймана, я надеюсь, что так». Джамшид подавил дрожь, которая обуяла его, когда он заставил себя вспомнить подробности. Хриплый голос Ализейда и его приказ, а потом тошнотворный всплеск, когда тело ассасина упало в воду далекого озера. Был ли убийца в этот момент уже мертв?

Или же Джамшид отправил его на еще более лютую смерть?

От этого вопроса ему становилось нехорошо. Но он был солдатом, и на это он и подписывался, разве нет? На защиту королевской семьи и обязанность убивать всех, кто будет грозить ее членам?

«Но разве ты хочешь быть тем, кем ты стал? Убийцей?»

— Джамшид? — озабоченным голосом проговорил Мунтадир. Он разволновался то ли из-за Джамшида, то ли из-за неясностей, и Джамшид не был уверен, что хочет это узнать.

Он откашлялся.

— Твой брат проломил ассасину голову, перерезал ему горло линзой от телескопа, а потом приказал мне сбросить тело в озеро. — Джамшид выдержал взгляд эмира. — Ассасин мертв. Я в этом уверен. А теперь скажи мне, что происходит.

Лицо Мунтадира мгновенно окаменело.

— Это семейное дело. Ничего такого, с чем я бы не мог справиться сам.

— Вот только ты уже не справился, — сказал Джамшид, чувствуя, как в нем нарастает злость. — Моя Бану Нахида справилась. И если у нее будут неприятности…

— Не будут. Даю тебе мое слово. Ни тебе, ни Нари в связи с этим делом ничто не грозит. Если мой отец пронюхает что-то, я прикрою вас обоих.

Джамшид после этих слов почувствовал себя немного лучше, но волновался он не за одну только Нари.

— А ты? Я капитан твоей стражи. Ты от меня что-то утаиваешь, я это знаю. Ты в напряжении и витаешь в облаках, а…

— Происходят убийства гезири, в моем городе появился Афшин, которому перевалило за тысячу лет. Конечно, я в напряжении!

— Это началось еще до появления Дараявахауша, — не отставал Джамшид. — Ты повел себя странно с того самого дня, когда твой брат переехал во дворец. — Мунтадир выдохнул, отвернулся, и Джамшиду пришлось подавлять в себе желание встряхнуть его. — Ты мне можешь довериться. Если что-то происходит с Ализейдом…

— Ничего с ним не происходит.

— Мунтадир, ты знаешь, что говорят люди…

— Они ошибаются, — отрезал Мунтадир. — Я могу свою жизнь доверить Али, и все — мы с тобой закончили этот разговор.

Несколько лет назад Джамшид, услышав гнев в голосе Мунтадира, упал бы на колени и стал просить прощения. Эмир Мунтадир редко говорил в состоянии настоящей ярости. Он был добродушным и с хорошим чувством юмора. Если ты предавал его, то рисковал проснуться и узнать, что жена ушла от тебя, а с ней твое состояние и твой дом… но так или иначе ты просыпался, а вот если кто вызывал недовольство короля, то он имел мало шансов проснуться утром.

Но сейчас Джамшид не собирался падать на колени. Мунтадир не хотел говорить о неудавшейся попытке покушения? Отлично. У Джамшида были другие темы для обсуждения.

— Что ж, если ты считаешь, что по поводу Ализейда можно больше не волноваться, то мы можем вернуться к разговору, который начали в саду, — о том, что ты обещал встретиться со мной, а сам отправился к Ханзаде.

Мунтадир поднял глаза к потолку:

— Ты что — и в самом деле ищешь ссоры?

Искать ссоры… да нет, но этот джинн взбесил его по-настоящему. Джамшид поставил чашку, подавляя в себе желание швырнуть ее в голову Мунтадира.

— Ты мне солгал. Я не видел тебя три месяца, а сегодня ты бросил меня на крыше, чтобы напиться с…

— Я, как только вернулся, первым делом пришел к тебе! Боже мой, я знаю, что в какой-то мере потерял сноровку после переходов по пустыне в поисках этого Дараявахауша, который готов начинить меня стрелами из лука по самое не балуйся, но ты наверняка помнишь, как я удивил тебя своим появлением сегодня днем?