Серебряная река

Веревка дернулась в его руках, когда якорь упал на дно, и вывела Али из его задумчивого состояния. Какой смысл в таких фантазиях, если он никогда не покинет Ам-Гезиру, а Нари никогда не покинет Дэвабад, в особенности теперь? В прошлом месяце до него дошло известие, что эмир Мунтадир и Бану Нахида поженились и брачная церемония была очень впечатляющей. Предполагалось, что этот брак станет новым рассветом для мира джиннов, что враждующие королевские семьи наконец будут соединены политическим союзом, за который тайно выступал и сам Али. За союз, ради поддержки которого он предал друга.

«Хватит». Али прогнал мысли о Дэвабаде и, сняв свою мантию, остался в безрукавной блузе и изаре. Зульфикар Али был привязан к его спине, он проверил крепеж, удерживающий ханджар у него на поясе, проверил еще один нож — маленький кинжал у него на щиколотке. Убедившись, что его оружие на месте и в готовности, он переместился к небольшому глиняному сосуду, который получил в придачу к лодке. Он отвинтил крышку, поморщил нос, ощутив запах дегтя и какого-то едкого растения; в сосуде было магическое снадобье — сабейский джинн клялся и божился, что оно поможет ему увидеть морскую тропу. Али нанес снадобье себе на веки, на кожу под глазами и подошел к краю лодки.

Он нырнул, и вода приняла его; она оказалась теплее, чем он ожидал, она звала его, приглашала погрузиться глубже. Али плыл быстрее любого джинна — эти существа бездымного пламени обычно избегали вод глубиной выше колена, — что было заложено в нем от рождения. Благодать и проклятие, следствие владения озером маридами.

Внезапно вода исчезла, и теперь Али уже брел по абсолютно сухому песку. Впереди перед ним лежала узкая тропинка, а вода поднялась и теперь висела над дном, словно удерживаемая невидимым стеклом. Он видел в воде черные тени плавающих рыб на фоне высвеченной луной воды. Огромный шипохвостый скат проплыл над его головой, его тело в голубых пятнах трепетало в воде, как подол женского халата, и Али широко раскрыл рот, пораженный этим невероятным зрелищем.

Все было прекрасно. Волшебно. А значит, почти наверняка смертельно. Якорь лежал на дне рядом с ним, держа на месте его лодку. Тропинка в песке тянулась вплоть до крутой скалистой стены, покрытой слоем ярких кораллов и колеблющихся в воде растений. У основания скалы, почти невидимые за зубчатым всплеском красных водорослей, сверкали удивительной белизной двери.

Али направился к ним, песок хрустел под его босыми ногами. Неудивительно, что двери так сверкали — они были изготовлены из массивной перламутровой створки. Эффект белизны усиливался еще и тем, что двери были разделены зубчатой линией, напоминающей рот морского моллюска.

Али, глубоко вздохнув, достал свой зульфикар и осторожно открыл двери. Они поддались, прошептав что-то, и за ними открылся коридор. Али вошел внутрь.

Двери за ним резко закрылись.

Али подпрыгнул, его пальцы крепче ухватили рукоять меча, но за этим ничего не последовало. Сердце его бешено колотилось, темнота здесь была очень густая, она словно давила на него тяжелым грузом.

Он подавил в себе страх и заставил зульфикар светиться. Клинок подчинился, взорвался пламенем. Огненные щупальца заплясали вокруг медного лезвия, проливая свет на стены, прорубленные в песчанике, и грязный мощеный пол.

И на сверкающие стальные мечи нескольких дюжин воинов.

Али мгновенно принял боевую стойку. Но нужды в этом не было — воины даже не шелохнулись. Это были статуи, понял он, потрясенно разглядывая их безмятежные лица. Одни, казалось, были высечены из камня, другие слеплены из обломков раковин и кораллов. Жутковатым представлялось лишь то, что независимо от материала, из которого их изваяли, у всех были совершенно одинаковые стальные мечи. В остальном они выглядели примечательно разнообразно: на ком-то были румийские тоги, на ком-то набатейские пледы, на ком-то сабейские туники, египетские плиссированные юбки и другие одеяния, незнакомые Али. Статуи, которые, может быть, доставлялись сюда из разных цивилизаций в течение той тысячи лет, что прошла с тех пор, как люди стали называть эту землю своим домом.

Он подошел поближе, стал разглядывать статую в тобе, высеченной из камня. В ее потрепанный ремень была вставлена зубочистка, крохотная каменная деталь, идеальная копия.

Почти чрезмерно идеальная. Али пробирала дрожь, когда он изучал морщины на лице статуи и то, что, вероятно, было послеоспенным рубцом. Трепет охватил Али, его воображение металось.

«Найди девушку, — сказал он себе, — и выбирайся отсюда».

Он пошел дальше, держа в одной руке зульфикар, в другой — ханджар, единственными звуками здесь были хлопки пламени и его частое дыхание. Огненный свет зульфикара мигал на близких стенах, освещал замысловатые барельефы, изображающие таинственные фигуры и странных животных. Знаки, похожие на буквы, были абсолютно нечитаемые и представляли собой паутину линии и идеально ровные круги.