Серебряная Рука

Несколько раз он толкал дверь вперед и замирал. Затем, после очередной паузы, в комнату проскользнула маленькая девочка с прямыми черными волосами и сияющими глазами. Она стояла у двери, держа палец во рту и уставившись на Отто, лежавшего на своем топчане. А Отто, в свою очередь, с изумлением рассматривал маленькое создание, напоминавшее ему сказочного эльфа.

Видя, что мальчик не шевелится, девочка подошла к нему поближе, потом, еще ближе и, наконец, совсем расхрабрившись, остановилась в двух шагах от маленького узника.

— Так ты и есть барон Отто? — спросила она.

— Да, — ответил Отто.

— Ну и ну, — хмыкнула девочка, — я-то думала, что ты — взрослый парень, а ты — маленький мальчик, не старше пастушонка Карла Макса, который у нас пасет гусей.

После нескольких минут молчания она добавила:

— Меня зовут Паулиной, я дочка барона. Я слышала, как мой папа рассказывал о тебе маме, и мне захотелось самой на тебя посмотреть. Ты что, болен?

— Да, — сказал Отто, — я болен.

— Это мой папа ранил тебя?

— Да, — ответил Отто, и глаза его наполнились слезами.

Он не смог сдержаться, и слезы медленно покатились по его бледному лицу. Маленькая Паулина серьезно смотрела на него.

— Мне тебя очень жалко, — выговорила она наконец, и ее детское участие заставило Отто по-настоящему расплакаться.

Так закончился первый визит Паулины. Но с тех пор она стала часто навещать Отто в его темнице, а мальчик стал ежедневно с нетерпением ждать ее прихода. И не удивительно, ведь появление Паулины было единственной радостью в кромешном мраке его существования.

Сидя на краю топчана и глядя на Отто широко открытыми глазами, она могла часами слушать о его жизни в далеком монастыре, о том, какие удивительные видения посещали простодушного брата Джона, о том, какие прекрасные книги с картинками показывал мальчику добрый аббат и какие чудесные истории о рыцарях, чудищах, героях и императорах Древнего Рима он читал по-латыни с братом Эммануэлем.

Однажды, когда Отто кончил свой рассказ, маленькая Паулина глубоко вздохнула и после минутной задумчивости спросила:

— Неужели то, что ты рассказал мне о монахах и их жизни в монастыре, правда?

— Да, — подтвердил мальчик, — совершенная правда.

— И они не отправляются походом против монахов из другого монастыря?

— Нет, — сказал Отто, — они знать не знают ни о каких сражениях.

— Подумать только, — изумилась девочка и снова погрузилась в молчание.

Она впервые узнала о том, что на свете есть мужчины, не считающие своим прямым долгом воевать друг с другом и чинить жестокие расправы над врагами. В свои восемь лет она никогда не покидала стен родного замка, в котором родилась, и ничего подобного не видела и не слышала.

В другой раз дети говорили о своих матерях.

— Неужели ты никогда не видел своей матери? — спросила Паулина.

— Не совсем. Иногда я вижу ее в своих снах, и ее лицо всегда так светится, что я знаю — она стала ангелом. Брат Джон, который часто видел ангелов, сказал мне, что лица у них всегда ярко светятся. Я видел ее последний раз ночью, когда впервые лежал здесь, изувеченный твоим отцом. Я не мог уснуть от боли, и голова моя точно раскалывалась. Она пришла, наклонилась ко мне и поцеловала в лоб. После этого я заснул.

— Но откуда же она пришла, Отто? — изумилась девочка.

— Я думаю, из рая, — ответил мальчик с той терпеливой серьезностью, которую он наблюдал у монахов.

— Значит, вот почему твоя мама поцеловала тебя в больную голову, — это потому что она ангел, — проговорила задумчиво Паулина. — Моя мама не ангел, поэтому когда я была больна, она велела Гретхен унести меня подальше, чтобы я своим плачем ее не беспокоила. Кстати, твоя мама била тебя когда-нибудь?

— Нет, — ответил Отто.

— Хорошо тебе, — вздохнула бедная Паулина, — а вот моя мама бьет меня частенько.

Однажды маленькая девочка прибежала в темницу, запыхавшись. Голова ее была переполнена новостями.

— Мой папа говорит, что твой отец находится в лесу неподалеку, за нашим замком. Фриц, свинопас, сказал моему отцу вчера вечером, что заметил костер в лесу, и когда он подкрался к нему незаметно, увидел барона Конрада с шестью молодчиками. Они зажарили убитую свинью и ели ее у костра. Может, — продолжала девочка, — мой папа победит твоего, и его принесут сюда, чтобы положить в черный ящик, а вокруг зажгут яркие свечи. Так папа и его люди поступили с дядей Фредериком, когда его убили.

— Боже избави, — воскликнул Отто и замер, молитвенно сложив руки.

— Скажи, ты меня любишь? — обратился он к Паулине.

— Да, — ответила она, — потому что ты хороший мальчик, хотя мой папа и говорит, что у тебя с головой не все в порядке.

— Может, так и есть, я это уже и раньше слышал, — простодушно ответил Отто, — но ведь ты не хотела бы видеть меня мертвым?

— Нет конечно, ведь тогда ты не сможешь рассказывать мне свои удивительные истории. То, что мертвецы не говорят, мне хорошо известно.

— Послушай меня, Паулина. Если я отсюда не выберусь, я умру. Я слабею с каждым днем, мне делается только хуже, и никакие пиявки не могут меня вылечить.