Серебряная свадьба

М а р и н а. Тебе надо было на что-то решиться. Откладывать ты не умеешь.

М а к с и м. Я вошел в какое-то кафе и захотел выпить. Напиться, как новоиспеченный палач перед первой казнью. Я полез в карман и наткнулся на письмо… (Вдруг неожиданно начинает читать письмо с самой важной строчки.) «…Я ухожу, ты остаешься. Многое можно сказать тебе, но на все не хватит времени. Чем жил я? Может быть, ты и не спросишь этого, но мне все-таки хочется сказать.

Как трудно начинать с красной строки, как будто все сначала. В жизни это можно сделать только раз или два. В жизни, наверно, самое главное — это ожидание. Сначала ждешь, когда полюбишь, полюбил, ждешь, когда наступит счастье, потом ждешь чего-то еще и еще.

Но главное в другом… что бы ты ни делал, к чему бы ни стремился, чего бы ты ни добивался и ни добился, в любое время дня и даже во сне ты ждешь, что тебя полюбят.

Эта потребность заключена в нас с детства. Любовь защищает нас с первых неуверенных шагов. Она дана нам как дар, в любви матери, взрослых. Становясь старше, мы пытаемся избавиться от нее, как от опеки. Но сразу же, столкнувшись с миром, мы снова стремимся к ней, чтобы спрятаться, нет…

Забудьте, что вы сможете прожить без любви. Это только вам кажется. Улыбайтесь, острите, разыгрывайте фарсы и комедии, приближайте абстрактно-прекрасное в жизни, и все равно вы никуда от этого не уйдете…

Какие всё сухие слова. А на самом деле все проще и более грустно. Человек ждет любви, ждет каждую минуту, в любое время, в любую погоду. Сначала он верит, что она придет завтра, потом бросается на первое попавшееся, хватается за любую иллюзию, выдумывает, уверяет, бормочет себе, что вот это и есть предмет, борется, выискивает любые способы, чтобы сохранить ее, опускается в самые глубины низости и поднимается до самых вершин доброты и прощения. Эта необходимость любви всегда-всегда с ним, по ней, как по документу, можно сказать, что это за человек, сколько он прожил, что можно от него ждать, на что он способен. Эта жажда любви раньше или позже пробивается у всех — у молодых и старых, у врачей и директоров столовых, у гениев и полукретинов, у министров и водителей трамваев. Из-за нее начинаются войны и сотни людей сходят с ума и становятся алкоголиками, из-за нее пишутся великие симфонии и становятся неудачниками, она поднимает вверх посредственности и опускает самые великие умы в низины отчаяния и равнодушия… Человек хочет, хочет, требует, жаждет, молит, кричит, чтобы его любили, какой бы он ни был, красавец или изуродованный полиомиелитом, толстый, кривой, глупый или одаренный способностями к жульничеству, одетый по последней моде или не имеющий рубля, чтобы купить себе носки. В ней человек хочет забыть свои дурацки прожитые годы и неудачное время рождения, свои чуть мелькнувшие мысли и воспоминания о каком-то доме, в котором он жил в раннем детстве, он хочет отдать туда все свои слабости, и начинающиеся болезни, и первые мысли о том, что он умрет, и первые ссадины, которые получил давно, но боль которых жива в нем до сих пор, и раздражение учителей, которое преследовало его в детстве, и отчаянность первой драки, и первое желание сострадать кому-то, и свои великие планы, и цвет глаз, и непобедимость его в жизни, и самые фашистские планы, и безграничность, и самопожертвование… Человечество стоит на дороге и кричит — поймите, пожалейте, полюбите меня… отгадайте вы всё это, не пугайтесь с самого начала, я буду терпелив и стоек, я буду верен и иезуитски хитер, если понадобится для твоего спасения, я буду ходить за тобой, если у тебя заразная болезнь, я буду согревать тебя телом, если тебя будет бить озноб, я готов выслушать любые твои проклятия, я брошусь в любой шторм, чтобы спасти тебя, я буду умнее, красивее, я буду самым талантливым, я буду понимать твои сны, и не дай бог тебе умереть раньше меня, возьми мои руки в свои, я буду… я буду… Только дай мне почувствовать, что такое — быть любимым…

Только пойми, что мне пусто среди разговоров по вечерам, среди самых больших хранилищ книг и в самую прекрасную погоду у моря. Я боюсь садиться в поезд, потому что это поездка из самого никуда в другое никуда. Я боюсь сказать лишнее слово, потому что, что бы я ни говорил, я сойду опять на это.