Серебряная выдра (СИ)

Через пару минут Люциус убрал палочку, и фейерверки начали медленно таять в пространстве. В комнате повисла тишина. Леонард уже не плакал. Гермиона, Драко и Астория с удивлением посмотрели на Люциуса.

— Мерлин, да вы сами ещё дети! — презрительно хмыкнул тот. — Как вы вообще живёте-то там одни? Готов поспорить — за вас всё делает ваш эльф.

— Так же как и за тебя когда-то, — оскалился Драко.

— Что ж, раз все успокоились, — вздохнул Люциус. — Предлагаю наконец нормально поприветствовать друг друга.

— Люциус, — поражённо проговорила Гермиона. — Ты так быстро успокоил Леонарда!

— Ой, да прекрати, — скривился Драко. — Это он перед тобой выделывается! Не обольщайся: сначала он успокаивает нас фейерверками, а потом бьёт тростью.

— О, поверь, он сожалеет об этом! — сказала Гермиона, пытаясь смягчить ситуацию.

— Нет, — ядовито усмехнулся Люциус.

— Нет, — мотая головой, вторил ему Драко.

Воцарилось молчание, и в следующий момент на их лицах просияли улыбки. Люциус бережно передал Леонарда Астории, а затем, подойдя к сыну, положил руки ему на плечи. Драко сделал то же самое.

— Поздравляю тебя, сын. У него по-настоящему Малфойский крик!

Улыбка на лице Драко стала ещё шире, и они крепко обнялись, похлопав друг друга по спине. Гермиона созерцала эту сцену с открытым ртом. В следующее мгновение, она увидела, что Астория смотрит на неё с нескрываемым любопытством. Гермиона перевела на неё взгляд.

— Малфои, — пожав плечами, прошептала Астория.

***

В поместье Астория и Драко планировали провести несколько дней. Поэтому сразу после прибытия, они удалились в подготовленные для них мистером Бэгзем комнаты, дабы немного отдохнуть с дороги, а вечером, присоединиться к Люциусу и Гермионе за ужином.

— И всё-таки странные у вас отношения с Драко, — сказала Гермиона, когда они с Люциусом вошли в свою спальню.

— В нашей семье всегда были и будут странные отношения между отцами и сыновьями, — сказал Люциус. — Любовь до обожания, ненависть до зубовного скрежета… Такова наша порода.

— Надеюсь, что с нашим ребёнком у тебя будет больше первого, — прокомментировала Гермиона, нахмурив брови.

Она посмотрела на себя в зеркало и поправила выбившуюся из причёски прядь волос.

— Ничего не обещаю, — шутливо произнёс Люциус, обнимая её сзади.

— Обещай только, что не будешь бить его тростью! — сказала Гермиона.

Люциус закатил глаза.

— Ну, может слегка, — протянул он. — Исключительно в воспитательных целях…

— Люциус! — строго сказала Гермиона. — Я серьёзно.

— Хорошо-хорошо, — произнёс он, целуя её в плечо. — Как скажешь…

Губы его оставили горячий след на её шее. Он стянул с Гермионы верх её лёгкого трикотажного платья, оголяя немного увеличившуюся за последние четыре месяца грудь, и не отрывая взгляда от отражения в зеркале, с удовольствием сжал её руками.

— Так интересно наблюдать, как меняется твоё тело, — прошептал Люциус. — У тебя даже запах за это время поменялся. Стал ещё более сладким, более насыщенным…

— Люциус, — проговорила Гермиона. Щёки её тронул нежный румянец.

— Посмотри на себя, — сказал он. Дыхание его опалило ей ухо. — Только посмотри… Как ты прекрасна!

Люциус опустился вниз и, встав на одно колено, полностью снял с Гермионы платье. Теперь она стояла перед зеркалом совсем голая. Рот её был слегка приоткрыт, и она смотрела, как Люциус, покрывал поцелуями её бёдра, ягодицы, ямочки на пояснице. Затем он остановился и медленно провёл пальцами по её половым губам. Гермиона застонала и, прикрыв глаза, откинула голову назад. Люциус поднялся с колен и начал снимать с себя рубашку и брюки.

Раздевшись, он снова подошёл к Гермионе сзади, и, проведя рукой по её позвоночнику, наклонил её вперёд. Гермиона ухватилась за резную ногу высокого торшера и снова взглянула на себя в зеркало. Люциус, стоявший позади неё, тоже неотрывно смотрел туда, поглаживая её ягодицы.

В очередной раз Гермиона восхитилась тем, как прекрасно сложен был Люциус. Тело его отличалось красотой пропорций, мужественностью и, в то же время, истинно аристократическим изяществом. Потянувшись вперёд, он сжал своими сильными руками налитые груди Гермионы, которые подобно спелым плодам свисали вниз, и, запрокинув голову, она прикрыла глаза.

— Продолжай смотреть, — прошептал Люциус, рука его мягко легла Гермионе на затылок, и она снова их распахнула.

Люциус не спешил переходить к активным действиям. Он ласкал её, погрузив в неё сперва один, потом два, затем три пальца. Гермиона изнывала. Всё внутри неё уже пылало от возбуждения и желания. Вынув из неё пальцы, Люциус протянул руку к её приоткрытому рту и коснулся ими её губ, языка. Гермиона, не отрывая взгляда от собственного отражения, приняла их, ощущая свой яркий, терпкий вкус.

— Чувствуешь, какая ты сладкая? — прошептал он, глубже проникая пальцами ей в рот, и она с удовольствием начала их посасывать.