Серебряная выдра (СИ)

— Как ты можешь? — Гермиона горько усмехнулась и добавила: — Но спасибо за честность, хотя бы.

На лице Виктора отразилось раздражение.

— Послушай, Гермиона, признайся, что всё то время, после Сен-Мало ты продолжала писать мне письма только из жалости. Я чувствовал это в каждой сухой строчке, которую получал от тебя. Чего же ты ожидала от меня? Что я буду радостно продолжать с тобой переписку, узнав, что ты выходишь замуж за Пожирателя Смерти?

Она вздрогнула. Щёки запылали, как и всякий раз, когда кто-то смел упоминать о прошлом Люциуса в её присутствии. Гермиону до сих пор это уязвляло.

— Я попрошу тебя больше никогда не называть этими гадкими словами отца моего ребёнка, Виктор, — процедила сквозь зубы она, чувствуя, как внутри неё поднимается гнев.

— Ребёнка? — выдохнул тот.

— Да, в январе у нас родилась дочь, — кивнула она, смерив его ледяным взглядом. — Ты не читал газет?

— Ты же знаешь — я не жалую магическую прессу. Но, кто бы мог подумать…

— Я и не рассчитывала, что ты поймёшь… Но мне и не нужно было твоё одобрение. Ни тогда, ни сейчас… Я всего лишь надеялась получить от тебя хотя бы каплю уважения. Ты мог бы просто пожелать мне счастья, в конце концов! В память о тех чувствах, о которых ты так громко заявлял мне когда-то. Но что ж, в свою очередь я очень рада за вас с Габриэль. Ты сделал правильный выбор, и я, в отличие от тебя, желаю вам счастья…

— Если ты забыла: я тоже желал его тебе, тогда, на пляже, на острове Джерси, — осипшим голосом сказал он. — Но я полагал, что твоим избранником станет кто-то более…

— И я вам за это весьма признателен, мистер Крам, — раздался голос Люциуса, чьи руки легли Гермионе на плечи. Она вздохнула с облегчением, почувствовав спиной его тепло и силу, окутавшие её в одно мгновение. — Если бы вы в тот благословеннейший день не пожелали столь самозабвенно моей будущей жене счастья, вероятно, я бы ещё не скоро обратил на неё своё пристальное внимание. А я не сомневаюсь, что рано или поздно, обратил бы его на неё всё равно.

На лице Виктора отразилось смятение. Гермиона снова залилась краской.

— Вижу, вы не вполне понимаете, о чём я сейчас говорю, — насмешливо сказал Люциус. Пальцы его стали медленно поглаживать ключицы Гермионы. — Так вот должен вам сообщить, что в тот день на пляже по совершенно изумительному стечению обстоятельств я имел счастье наблюдать вашу романтическую, назовём это так, прогулку, что вышло у меня совершенно случайно, клянусь вам! Признаю, та картина временами ещё всплывает у меня в голове, но, в конце концов, я слишком уверен в себе и Гермионе, чтобы ревновать её к призракам. А вы, мистер Крам, безусловно, для нас именно им и являетесь. Так что, с вашего позволения, мы приносим вам свои извинения и откланиваемся. Всего вам наилучшего.

Люциус едва заметно склонил голову. Лицо Виктора вытянулось и, переминая пальцами бутылку пива, он не смог проронить больше ни слова. Гермиона же, губы которой скривились в плохо сдерживаемой победоносной улыбке, взяла Люциуса под руку и, приподняв подбородок, чинно проследовала вместе с ним к своему столу.

— И всё-таки не стоило ему знать о том, что ты нас видел тогда, — сказала Гермиона, когда они сели на свои места.

Лицо её всё ещё горело. Билла и Флёр, поблизости пока не было.

— Ну, это же так пикантно, ты не находишь? — Люциус приподнял бровь.

— Я совсем не хотела его унижать, — покачала головой Гермиона.

— Он попытался унизить тебя, а я унизил его. Считай, что вы квиты. В ином случае, мне пришлось бы вызывать его на дуэль или просто избить, но ты бы этого не одобрила.

— Люциус, — Гермиона стукнула его ладошкой по плечу.

Он поймал её руку и, взяв Гермиону за подбородок, страстно поцеловал в губы. Взгляд его при этом был обращён в глубину зала за её спиной.

— Он смотрит на нас, да? — уточнила Гермиона, когда Люциус оторвался от неё.

— О, да, — расплылся он в улыбке. — Неотрывно.

В следующий момент к их столику подошли Билл и Флёр. Улыбаясь, Люциус и Гермиона приподнялись со своих мест и поздоровались с ними.

Билл и Флёр были одними из тех представителей семьи Уизли, кто относился к Гермионе все последние годы с наибольшим пониманием, и сохранял нейтралитет по отношению к Люциусу. Именно поэтому Джинни посадила их теперь вместе. Флёр, будучи уже матерью довольно большого семейства, с живым интересом стала расспрашивать Гермиону о Розе, а Билл начал узнавать у Люциуса о том, как идут дела в Фонде. В последнее время две эти темы были универсальными для тех, у кого с Гермионой и Люциусом было мало общего, что, впрочем, обычно, устраивало всех собеседников.