Серебряное яблоко (СИ)

Она плыла вслед за ним, все глубже и глубже. За все время, проведенное в Айронвуде, Джейн была уверена, что, кроме некоторых животных и растений, здешние законы природы совпадают с таковыми и в её мире. Но эта водная система явно не поддавалась никакой логике. И она очень быстро в этом убедилась, когда они начали плыть по узкому водному каналу. Они находились в сифоне. Как в скале может быть еще и сифон — туннель, который может иметь огромную протяженность? И куда он ведет? Через несколько метров канал снова перешёл в озеро, а Феликс тем временем делал странные движения, будто вытягивая что-то из подводной пещеры. Внезапно из отверстия пещеры потоком хлынула вода, будто кто-то открыл шлюз. Феликс схватил ее за руку и в противовес потоку затянул ее в то самое место, откуда так рьяно хлыстала вода. Через мгновение они очутилась в маленькой пещере, залитой ярким светом. Джейн обернулась на вход, через который они попали сюда. Там было отверстие — выход из пещеры, но в нем стояла будто стена из воды, словно кто-то поставил там стекло и вода уже не может вернуться назад.

— Вы высосали из подводной пещеры всю воду?

— Ты всегда спрашиваешь об очевидном? — он поднял руку в её сторону и резко опустил. В это мгновение на Джейн будто свалился пузырь по типу детской капитошки только не с водой, а с горячим воздухом. Её платье и волосы стали совершенно сухими, будто она и не была в воде лишь минуту назад. Феликс тоже выглядел полностью сухим.

— Зачем мы здесь? Сенеял тут нет.

— Ты так думаешь? — видимо он большой любитель риторических вопросов. — Почему же здесь так светло?

Феликс, глядя на нее, махнул головой за угол пещеры. Джейн подумала, что в этом волшебном освещении он выглядит еще красивее и совершеннее и она испугалась, что после проведенного с ним времени её чувства станут слишком большими. Она не хочет прожить всю жизнь в чужом мире, где она будет, мучаясь, созерцать их с Кассандрой семью.

Что она себе думает? Конечно, она бы и не мучилась. Почему ей сейчас такое начало приходить в голову? Ещё вчера он был просто королем Айронвуда. Она что-то напридумывала себе вот и всё. Она к нему совершенно безразлична. Совершенно.

Джейн подошла к Феликсу. Там, куда он показывал, лежали двое сенеял. Она их не заметила, потому что они будто растворились в собственном свете. Они действительно были похожи на тюленей, только белые, с излучающимся от их тел белым светом. Они парили над землей, словно облачка. И смотрели на Джейн с Феликсом таким проникновенным взглядом, будто изучая их. Король подошел к одному из них и бережно погладила его по голове, животное издало причудливые звуки и вспарило еще выше. Видимо, ему понравилось.

— Я хотел, чтобы ты увидела по-настоящему прекрасных созданий, а не восхищалась червями.

Джейн все время с того случая считала глупым свой восторг от взаимоотношений шистосом. Но сейчас, стоя рядом с Феликсом и наблюдая за плавно летающими сенеялами, она вдруг поняла, что ее восхищение не было глупостью. Любовь прекрасна всегда. Да, паразиты вызывают болезни у людей и считаются плохими для всех нас. Но мы точно так же, идя по улице, можем раздавить муравья или на рыбалке насадить на крючок дождевого червя и даже не задуматься об этом. И мы ведь не злые. И нами тоже можно восхищаться. Просто такова наша природа, как и их природа, в том, чтобы вредить нам.

— Они прекрасны. Но вы знаете, мои разговоры о червях не были глупыми. Не всегда красивое это, то, что прелестно внешне. Красота бывает разной.

— Как у Тристана? — он посмотрел ей в глаза.

— Да, как у Тристана.

Он молчал.

— Мне жаль, что мы проигнорировали ход в мой мир. Знаю, вы потратили много сил, я не могла и мечтать о том, что вы создадите его. Но вы создали. А я не зашла в него. Простите.

Он снова промолчал и не сводил глаз с сенеял.

— Я рада, что оказалась именно в Айронвуде, а не в каком-то другом месте. Это определенно.

— Ты думаешь, что могла попасть в мир, где пытали моего отца? Он ведь уничтожил его.

— Да, но могли быть и другие подобные миры. Но больше всего я боялась, что попала не в другой мир, а… Умерла.

— Если бы ты умерла, как бы ты ходила и разговаривала и видела все это?

— Да-да я знаю, я бы валялась где-то в лесу корягой, — он вопросительно посмотрел на нее. — Я же постоянно вру, а у вас это главный путь к жизни сухой трухи.

— Ты так весело об этом говоришь. Ладно, я, обманывая тебя, я не боялся стать корягой. Я чувствовал себя ею всю жизнь. Но не думал, что тебя устроило бы такое существование.

— Все здесь очень смешные с этими корягами — цветами. Я понимаю, ваша религия учит таким представлениям о жизни после смерти. Но… Все опять-таки хотят быть чем-то красивым и душистым. Но чем отличались бы эти жизни? Никто не обнимет любимых, ни съест аппетитного кролика, не искупаться в море: ни листик, ни росинка, ни ваша пресловутая коряга.

— То есть ты в это не веришь?

— Нет, в моей религии считается, что после смерти каждый окажется в другом мире, где будут его ранее умершие родственники и там у него будет другая жизнь.

— Другая жизнь в облике человека?