Серебряное яблоко (СИ)

Они оба молчали и смотрели то друг на друга, то на новорожденное существо. Малыш постепенно поднимался с рук Феликса вверх. Он парил словно маленькое пушистое солнце. И они сидели вдвоём и молча, смотрели, как он летел к своим родителям. Джейн осознала, что это мгновение самое прекрасное в её жизни. В нем было столько любви, волшебства и света, что один этот миг мог бы заполнить все тоскующие сердца своей искрой. В ее душе растеклось блаженное тепло. Казалось, что во всем мире все хорошо, было и будет. Что все люди счастливы и все происходит так, как должно быть. Гармония звучала сейчас даже в тишине этой пещеры. Она вспомнила все дни, проведенные вдали от дома: борьба за “людей зеленой воды”, исцеления детей, споры с Феликсом и… Эти неземные мгновения в пещере. Все это было не зря.

Чудесные мгновения оборвались, когда на ней, так же как и на Феликсе внезапно появилась одежда. Он встал и вновь с привычным каменным лицом сказал:

— Уже, наверное, настал рассвет, нам нужно возвращаться.

Джейн молча встала и подошла к входу, последний раз кинув взгляд на сенеял. Она твердо решила, хоть когда-нибудь сюда вернуться. Она может сделать это лишь с его помощью и когда-то она попросит дать ей возможность увидеть их снова. Когда Феликс втягивал воду назад в пещеру, Джейн крикнула животным:

— До встречи, сенеялы.

Тогда она еще не знала, что больше не увидит их никогда.

Они возвращались тем же путем, что и приплыли сюда — по извитым туннелям в толще скалы. Почему-то сейчас они не казались Джейн узкими и пустынными. С ней рядом будто плыл весь мир. Будто это был ее собственный туннель и ее собственные рыбы, проплывающие мимо. А она — сама их Королева-русалка. Даже медузы, которых Джейн всегда не любила, казались ей невероятно красивыми и безупречными.

Через время они вновь оказались в первой пещере, и Феликс кинул ей на голову воздушный пузырь. Они снова стали абсолютно сухими. Феликс жестом показал ей смотреть ему в глаза. Джейн было жаль, что благодаря его силам они мгновенно перенесутся в парк, ей бы хотелось возвращаться пешком все эти несколько часов. В его глазах снова начало разгораться пламя, и пока она смотрела на догорающую свечу, она начинала возвращаться в реальность. Реальность, в которой он уже вел себя так словно они и не спускались к сенеялам, реальность в которой через месяц он будет женат на Кассандре, а она так и останется чужой в этом мире.

Боковым зрением она видела, как менялся пейзаж: пляж, деревня, дорога, ворота Великих Садов и, наконец, беседка у маленького озера в парке. Феликс был прав, уже почти наступил рассвет.

— До дворца пройдем сами, — и с этими словами он вышел из заросшей жимолостью беседки. Джейн пошла следом. Она не знала, как должны вести себя люди, которые просто переспали без всяких отношений. О чем они говорят или, судя по поведению Феликса, — о чем они молчат. Она решила аналогично сделать вид абсолютного равнодушия к произошедшему:

— Так, как это возможно, что в толще скалы есть сифоны?

Он явно не ожидал, что её затронет географическая тема.

— А почему это должно быть невозможным?

— Потому что вода не может течь вверх.

— Кто сказал, что не может? Есть места, в которых все происходит иначе. И с этим местом все иначе.

— У скалы есть еще секреты?

— Когда мы с тобой впервые были на пляже, как мы так легко поднялись и спустились?

— Вы что-то сделали своими силами.

Он смотрел на нее прохладно, и Джейн стало от этого так тоскливо. Ей захотелось поскорее прийти во дворец. Все чудеса пещеры развеивались, словно дым на ветру.

— Я ничего не делал. По этой скале любой человек может подняться и спуститься без особого труда, хоть она и выглядит крутой.

— Но почему об этом никто не знает?

— Потому что никто не пытается что-то узнавать. У них так же много этих "невозможно" как и у тебя.

— То есть вы считаете, что возможно все?

— Джейн, я принадлежу к миру, где все люди были всемогущими. Отец рассказывал мне, что там не было ничего невозможного. И я вижу это во всем. А остальные просто не смотрят. Я знаю не только о скале. В море нет никакого осьминога.

— Вы знаете об этом? Почему вы никому не говорите? Мясо крабов и рыба — такой деликатес в Айронвуде. И все могли бы рыбачить в море, а дети могли бы спускаться на пляж по скале и купаться.

— Леди Джейн, на этом пляже я видел, как погибает вся моя семья. В этом море их корабль ушел под воду. Вы думаете, я хочу, чтобы это место превратилось в место отдыха и развлечений? Чтобы повсюду ходили корабли и слышался смех? — он назвал её на "Вы".

Видимо, их общение стало слишком уж официальным, либо тема, затронутая ею, была ему так неприятна, что он своим "Вы" дистанцировался от нее.

— Если они узнают об этом сами — пусть так. Но не от меня, — он многозначительно посмотрел на нее. — И, конечно же, не от вас.

— Конечно, не от меня, — Джейн дала ему понять, что не станет никакие его слова передавать третьим лицам.

— Про меня вы тоже все знаете?

— Нет, если бы я все про тебя знал, мне не нужно было бы притворяться сыном витражника.

Джейн, наконец, решилась на главный вопрос: