Серебряное солнце (СИ)

Чего у Кисаме было не отнять, так это умения уважать чужой выбор. В данной ситуации рисковал лично Итачи — и это было его полным правом, определять меру и степень доверия кому бы то ни было. Конечно, столь стремительное сближение с волчонком все равно выглядело подозрительно, особенно в свете открывшейся информации… Но кто знает, сколько времени Итачи провел с ним в гендзюцу и что там происходило? Кисаме видел, как за секунду ломались попавшие под воздействия шарингана шиноби. Учиха упоминал, что внутри гендзюцу проходило гораздо больше времени — но, раз уж можно с его помощью сломать, то и проверить лояльность труда не составит.

— Хм… — задумался Кабуто.

Такое ему в голову не приходило, но вообще-то выглядело логичным. И даже откорм — чтоб любимому учителю вселяться было комфортнее. Тут даже крыть нечем и оправдываться — тоже. А нифига, не подозревают.

— Кстати, о нём, — вспомнил Якуши. — Можно я ему письмо напишу? Чтобы не волновался, куда запропастился его ассистент. И не искал. Экспериментальными техниками, брр!

— А он о вас действительно волнуется? — не то заинтересовался, не то удивился Итачи. — Мне казалось, у него довольно специфическое отношение к подчиненным.

— Так, может, бесится, что кто-то сломал его игрушку без его участия, — хмыкнул Кисаме.

— Эй, вот не надо! — обиделся Кабуто. — Никакие мы ему не игрушки! Что это вообще за непрактичная манера мыслить? Как можно в таком обвинять Орочимару-сама? Он же… Мы — ресурс, мы его опора и маленькая армия! Да, конечно, некоторые ни на что не годны, кроме как на пушечное мясо, но Орочимару-сама ценит своё внимание и усилия и не тратит его на совсем уж бесполезных! А я, смею заверить, был очень полезным!

— А письмо в таком случае сработает? — уточнил Итачи.

В полезности волчонка он не сомневался. И наслышан был, и не стал бы Орочимару ставить своей правой рукой кого-то… Посредственного. К тому же навыки Кабуто в медицине впечатляли даже того, кто был весьма далек от данной профессии.

О личных отношениях Учиха не думал специально. Не его это дело, да и неважно.

— Ну… Сейчас запарки не предвидится, да и Орочимару-сама должен быть в хорошем настроении… Ну и есть один способ передать письмо так, чтобы мне точно отпуск дали… — замялся Кабуто.

Способ включал в себя передачу письма змейкой не самому Орочимару-сама, а Саске. Вокруг того вечно носится Наруто, а уж он-то право на отдых отстоит кому угодно.

— Тебе видней. Но письмо перед отправкой покажешь, ладно?

— Ага, — согласился Кабуто, раздумывая над текстом. Ну, вообще лучше сделать текст как можно проще, чтобы шифровку не заподозрили. Что-то вроде:

«Йо, Саске, это Кабуто.

Передай Руту, что я прошёл Очищение и сейчас бегаю на воле, собираюсь по кускам. Жив. В порядке. В помощи не нуждаюсь. Пусть он этим сообщением вынесет мозги Орочимару-сама, ок? А то возвращаться прям щаз вот совсем-совсем западло. Через полгодика вернусь, сам сдамся на эксперименты… В общем, сообщи Руту, а то меня ведь найдут. =\\»

Или не упоминать Саске? С другой стороны, Итачи и так знает, что они знакомы. Норм, вроде. Никакой секретной информации нет. Разве что про Наруто… Но этим ещё попробуй воспользоваться, ага. И вообще, он Рут.

Продумав формулировку, Кабуто попросил спутников остановиться ненадолго. Набросал письмо прямо в блокноте, вырвал лист и протянул Итачи. Так было даже лучше — сотворить какую-то шифровку вот прямо на глазах довольно сложно. Особенно чтобы наблюдатели не поняли, что это шифровка.

Итачи быстро пробежал письмо глазами — кажется, даже на миг мелькнул отблеск активированного шарингана. Чуть заметно дернул уголком рта на имени Саске — знакомство это одно, а вот чтобы так фамильярно обращаться к его брату, нужно иметь достаточно близкие отношения. Соблазн расспросить Кабуто о Саске был велик… Очень велик.

Итачи решил, что подумает об этом позже. В конце концов, полгода — достаточно большой срок.

Кабуто призвал небольшую змею, вручил ей послание, назвал адресата, накормил чакрой и отправил восвояси. Вздохнул тяжко, прикрыл глаза и встал, всем своим видом показывая, что готов продолжить путь.

Через час ему на голову свалилась змея, тут же ловко зацепившись хвостом за шею. Пришлось снова делать остановку и читать послание.

«Ок, сделано, можешь шляться. Но Орочимару предупредил, что тебе придётся сильно постараться, чтобы вернуться обратно», — было написано ровно посредине листа и таким аккуратным каллиграфическим почерком, что сомневаться в шаринганистости автора не приходилось. А рядом, чуть наискосок, была неаккуратная приписка: — «Орочи-сан очень расстроился!»

Под припиской ещё была расстроенная рожица, вытянутая такая, с двумя линиями, обозначающими скулы и вертикальными зрачками.

— Вот сам бы и развлекал, раз расстроился, — пробурчал Кабуто, передавая записку инспектору Итачи.