Серебряные Нити (СИ)

Медленно, издав мягкий, слишком мягкий и нежный шелест, дверь позади меня распахнулась. Я обернулся - сперва через плечо, а потом и всем корпусом, встретив взглядом взгляд самой прекрасной, но в то же время и самой пугающей девушки из всех, кого мне когда-либо приходилось видеть. Её тело казалось тёмно-синим из-за невероятного переплетения безумных татуировок и выжженных металлом узоров, в которых угадывались змеиные очертания и заросли какого-то неведомого растения... И, словно бы одного этого было недостаточно, весь облик незнакомки отдавал какой-то неестественной, мрачной синевой. Он был словно бы соткан из застывшего потока чернил... Особенно прекрасные волосы, беспорядочно разбросанные по сторонам от худого лица. В их тени смутно угадывались глаза - пустые, ничего не выражающие, и больше похожие на пару сверкающих чистотой зеркала жемчужин. Вот только по жемчужинам этим тянулись те же мотивы татуировок... как если бы витиеватые узоры высекали прямо на глазном яблоке жрицы.

Нет, Принцессы-Жрицы... Чего-то куда большего... И меньшего в равной степени.

Она качнулась в мою сторону тихо и плавно, словно облачко синеватого тумана, поднимая ладонь с расставленными в стороны пальцами. А я мог только смотреть на неё, смотреть в её пустые глаза, в своё отражение в них... В отражение, смотрящее на меня с той стороны двух кристально чистых зеркал человеческой боли...

То, что появилось на губах девушки, даже можно было бы назвать улыбкой, если бы она не принадлежала столь скорбной и безразличной ко всему сущности. Я был всего лишь ещё одним носителем печати страдания на её пути, ещё одним человеком, чью боль она готова была принять как свою... Вместе с жизнью, наверное.

Я закричал и отшатнулся назад. Повалился, ударившись о стену, а затем попытался закрыться единственной послушной рукой...

Звенящая тишина била в голову, оглушала, разрывала на части. В ней не было тихих вздохов, издаваемых плакальщиками, и не было шелеста юбок татуированной жрицы. Не доносилась до моих ушей и удивительная колыбельная, с наивным интересом исполняемая совсем ещё юными жрицами храма. Тишину не разрушал даже тихий перезвон жреческого посоха, как если бы я вдруг оказался в одиночестве посреди океана тишины. Как если бы Принцесса-Жрица всё же коснулась моего лица выставленной ладонью...

Отказываясь верить в это, я резко открыл глаза и, впервые за последние полчаса глубоко вдохнув, обнаружил себя в комнате Акане - то есть в настоящей, знакомой комнате с разбитым стеклянным окном, за которым не было ни тонко падающего снега, ни болезненно изломанной сакуры.

В недобром предвкушении я поднёс дрожащую левую ладонь к глазам, но неожиданно для самого себя обнаружил, что на ней не появилось ни единой новой царапины, кроме тех, что были неумело заклеены пластырем и вновь саднены древком лопаты.

Дверь напротив меня была чуть приоткрыта. И на миг мне показалось, что из-за неё послышался звук сдерживаемых шагов. Затаив дыхание, я вжался в стену и приготовился к чему угодно - после всего, что мне уже пришлось увидеть, это вышло довольно легко. Шаги приближались с каким-то холодным мерным ритмом, и через несколько секунд я понял, что дверь осторожно приотворилась...

Я закричал, срывая связки, и тут же получил серьёзную, взвешенную пощёчину.

- Саюки! - Рю встряхнул меня, точно заплаканного ребёнка. - Саюки, это я! Слышишь?!

- Слышу, - мне не оставалось ничего другого, кроме как признать это. - И вижу. Ну... теперь - вижу...

- Что произошло, Саюки? Расскажи, Саюки, в чём дело?

- Не надо упоминать моё имя так часто... Это не помогает... - язык заплетался. Казалось, теперь можно было нести любую чушь, говорить вообще о чём угодно! Я вдруг почувствовал себя свободным и независимым ни от чего... Проклятый ужас ушёл, и мною вдруг овладела сводящая с ума волна облегчения.

- Саюки... что-то не так?

- А ты? Как у тебя с Миоко? - я нервно рассмеялся, не понимая даже, что именно может так забавлять в этих словах.

Проигнорировав бессмысленный вопрос, Рю подхватил меня под руку и помог спуститься в главный зал. Легко поставил на место диван, после чего усадил на него меня.

- У тебя есть что-нибудь алкогольное? - мрачно поинтересовался он.

- Молоко, - я снова в голос захохотал. - Пусть это не саке, но, похоже, холодильник у меня работает слишком эффективно, и пробирает оно не хуже!

Не обращая внимания на мой истерический хохот, Рю прошёл на кухню и несколько минут искал там что-то, после чего, всё-таки остановив выбор на просроченном и ледяном молоке, вернулся в зал и хмуро посмотрел на меня. С выражением странного презрения он отпил из пакета, но, вдруг содрогнувшись, вернулся на кухню и выбросил его в мусорное ведро. Я рассмеялся вновь, пытаясь сдержать в себе отупляющий страх.

- Саюки, - Рю подошёл ко мне и опустился на одно колено напротив, заставил встретить взгляд его невыразительных глаз. - Здесь что-то произошло, так? Что? Что случилось?