Серебряные осколки

На ее рыдания сбежалась прислуга, подоспели Келлингтон и Стеллан. Келлингтон разогнал слуг, и вместе со Стелланом они под руки повели Уинифред в гостиную. Она не сопротивлялась – ей было все равно. Келлингтон налил ей какого-то спиртного, и она выпила, не раздумывая. Рука ее дрожала, и питье опалило губы и язык, согрело горло и грудь. Уинифред чувствовала, как рука Келлингтона обнимает ее плечи, и видела, что Стеллан присел перед ней на корточки, протягивая стакан воды, но мысли были о другом: «Ты могла относиться к ней лучше. Ты не ценила ее так, как она этого заслуживала. Ты должна была увезти ее прочь, когда еще оставалось время».

У Лауры так и не появилось мечты, помимо желания умереть не в одиночестве – Уинифред нарушила и это обещание. И она так и не попрощалась с ней толком.

Будь здесь Теодор, он попросил бы ее перестать думать о том, чего она не успела сделать, перестать мучить себя. Но его здесь не было, и Уинифред со мстительным наслаждением продолжала воскрешать воспоминания. Особенно невыносимыми были те, в которых Уинифред вела себя гадко, а Лаура смотрела на нее с кроткой спокойной улыбкой. Уинифред язвила, а Лаура мягко пожимала ей руку в знак прощения, которого еще не успели попросить.

Уинифред осознала, что прошло достаточно времени, только когда расслышала беспокойный шепот Стеллана:

– Она никак не успокаивается. Может, стоит написать Тедди?

– Не нужно, – сдавленно отозвался Келлингтон. – Наверняка ему сейчас не легче.

Затаив дыхание, Уинифред прислушалась. Слезы продолжали струиться по ее щекам, но вместо рыданий, сдирающих кожу с горла, ее одолела икота. Она едва могла раскрыть глаза – так они опухли от слез.

Келлингтон прав – каково сейчас Теодору? Каково ему было держать Лауру за руку и чувствовать, что жизнь утекает из нее? Каково ему было в одиночку наблюдать ее смерть – быструю, но мучительную?

Вновь подавившись судорожным всхлипом, Уинифред утерла нос и рот рукавом и поднялась, сбросив с плеч руку Келлингтона. Стеллан, сидевший перед ней, поднялся и протянул ладонь, но она на нетвердых ногах обошла его и устремилась к выходу.

Прохладный воздух в коридоре осушил ей лицо.

– Уинифред, куда ты? – спросил Келлингтон, выбежавший следом.

В его вечно равнодушном тоне прорезалось беспокойство.

– К Тедди, куда же еще, – послышался голос Стеллана.

Келлингтон прошипел:

– Это ты ведь упомянул его!

Они оба умолкли и бросились за Уинифред, когда она схватила со столика ридикюль и отворила парадную дверь.

– Уинифред, поезда уже не ходят, – попытался урезонить ее Келлингтон. – И экипаж давным-давно отослан.

Стеллан попытался поймать ее руку, но Уинифред вывернулась.

– Сейчас глубокая ночь, по крайней мере подожди до утра, и мы сами отвезем тебя на вокзал.

– Я не могу ждать, – ответила Уинифред и не узнала собственного севшего голоса. – Я должна… быть там. Я не могу больше…

Она умолкла, стиснув вновь задрожавшие губы. Видимо, юноши о чем-то молча договорились за ее спиной, потому что Келлингтон сказал изменившимся голосом:

– Ты хочешь остаться на вокзале? На всю ночь?

Не сбавляя шага, Уинифред кивнула. Стеллан, раньше Келлингтона осознавший, что переубедить ее не выйдет, сдался:

– По крайней мере, позволь нам отправиться с тобой.

В наемном экипаже они доехали до вокзала Паддингтон. В дневное время он был красив: гигантская конструкция из металла и стекла, куполом накрывающая перроны. Ночью же вокзал был ровно таким же зданием, что и другие – с той лишь разницей, что через прозрачную крышу проливалось достаточно света, чтобы обойтись без газа. Когда луна выглядывала из мутного облака смога, стекло горело серебром.

Стеллан и Келлингтон присели по обе стороны от Уинифред. Висела напряженная тишина. Уинифред краем глаза заметила, как Стеллан барабанит пальцами по колену. Сама она словно оцепенела, у нее не выходило прокручивать в голове воспоминания, как прежде. Теперь они выскальзывали из цепких когтей ее разума, и ни на одной мысли не удавалось задержаться.

– А как же твои вещи? – наконец напряженно спросил Стеллан. – Ты ведь не вернешься в Лондон в ближайшее время.

Уинифред не могла представить, что когда-нибудь ей будет все равно, что она уезжает совершенно налегке, без единого платья, шляпной картонки, белья и украшений. Сейчас на ней не было даже перчаток и шляпы. Она разомкнула губы:

– Пускай.

– Я могу привезти твой багаж, – предложил Келлингтон. – Понимаю, сейчас тебе совсем не до этого, но… наверняка тебе понадобятся твои вещи.

– Хорошо, – равнодушно согласилась Уинифред.

– Акли присмотрит за тобой.

Она представила, как Стеллан своим напряженным молчанием продолжит сводить ее с ума, и у нее в горле встал ком.

– Поезжайте лучше вдвоем, – попросила она. – Я хочу побыть одна.

– Не думаю, что это хорошая идея, – возразил Келлингтон.

Но Стеллан уже вскочил. Он не больше Уинифред желал оставаться наедине.

– Будет тебе. Что такого может случиться, ваша милость? Здесь никого. Даже бродяг нет.

– Я не… – Келлингтон умолк и мрачно уставился на Стеллана. – Как вам будет угодно. Идем.