Серебряные осколки

Уинифред с холодным щелчком взвела курок и положила палец на спусковой крючок, но Даск даже не шевельнулся. Он не избегал взгляда Розамунды – напротив, не сводил с нее глаз, полных сочувствия. Он выглядел искренним. Уинифред пришло в голову, что он вот-вот жалостливо надует губы, будто увидев задавленную насмерть собаку. Розамунда ничего не понимала. По ее напряженным плечам пробегала дрожь, часто вздымалась грудь, но она все еще не произносила ни слова. Тогда Даск добавил:

– Прости, дорогая.

Она затаила дыхание, и ее плечи опустились.

– Что это значит, Рой?

Он не ответил, и она повысила голос до крика:

– Что это значит?!

Уинифред вдруг стало неловко держать в руке револьвер. Она теперь думала не о том, как разобраться с Даском, а только о преданной Розамунде. До этого она ведь ни секунды не сомневалась, что он спасет свою жену.

– Я люблю тебя, дорогая, – ласково сказал он. – Думаю, только ты можешь в полной мере понять, как тяжело мне дался этот выбор. Никто, кроме тебя, не сумел бы мне этого простить.

Розамунда закричала. Вопль ее напоминал стон животного, полный бессильной ярости.

– Мерзавец! Как ты можешь так говорить?

Она забилась в кресле, и Уинифред заметила, как ее пальцы снова поддели узел пояса. Бросив быстрый взгляд на Даска, Уинифред отступила от стула на шаг. Обманутую супругу, конечно, жаль, но ей нужно было успеть на утренний поезд до Хартфордшира. Все, что Уинифред могла предоставить Розамунде, – это шанс отомстить. Она уже увидела глиняные ноги своего идола, оставалось лишь показать ей, насколько те хрупки.

– Честно говоря, не ожидала от вас подобной низости, мистер Даск, – протянула Уинифред, краем глаза следя за тем, как сильные тонкие пальцы Розамунды дергают путы.

Хотя она откровенно уступала Уинифред по части вязания узлов, сноровки ей было не занимать. А до того момента, пока та освободится, нужно было хорошенько ее распалить.

– Мне сложно поверить, что на моем месте вы бы поступили иначе, мисс Бейл, – возразил Даск. Он теперь не смотрел на жену, но та, судя по положению головы, не отрывала от него глаз. – Это бизнес. Всегда есть сопутствующий ущерб.

– Сопутствующий ущерб? – прорычала Розамунда, которой гнев мешал мыслить здраво – она уже трижды потянула не тот узелок. – Неужели это все, чем я для тебя являюсь?

Даск сложил вместе толстые розовые губы – гримаса, которая должна была изобразить жалость. На деле же она означала скуку и раздражение.

– Не пойми меня неправильно, дорогая. Я люблю тебя, конечно же. И спас бы, если бы только смог.

– Ты можешь спасти меня! – завизжала Розамунда и судорожно задергала ленту пояса.

Она впала в такую горячую ярость, что и Даск бы заметил, чем она занята, поэтому Уинифред торопливо вклинилась:

– Разве это любовь?

С легкой снисходительной улыбкой мужчина перевел взгляд на нее, и Уинифред тоже закипела. Даск был ей глубоко отвратителен, сладкие речи, которыми он потчевал Розамунду, не производили на нее впечатления. Уинифред видела его насквозь. Такое ничтожество, как он, не заслуживало чьей-либо любви и преданности.

– Конечно же, это любовь, – удивленным учительским тоном возразил Даск. – Это ведь вы не оставили мне выбора, мисс Бейл. Если сейчас я пойду на ваши условия, и вы освободите мою жену – скажите на милость, чем мы будем жить? Куда мы отправимся? Как я смогу быть ей хорошим мужем, не имея к этому средств?

Розамунда всхлипнула и опустила руки. Неужели она снова клюнула на удочку этого мерзавца?

– Моя жена – умнейшая из женщин, что я встречал, – добавил он, тоже заметив, что ярость Розамунды поутихла. – В отличие от вас она понимает, какую огромную жертву я приношу.

Выпустив из пальцев пояс, Розамунда опустила голову и, кажется, заплакала. Уинифред с тревогой осознала, что проигрывает. Пускай каждое слово Даска было чушью – на Розамунду эта чушь отлично действовала.

– Знаете, мистер Даск, я поделюсь с вами секретом, – сказала Уинифред и подметила, как напряглась спина Розамунды. – Впрочем, никакой это не секрет. Я влюблена. Я люблю его так сильно, что однажды убила человека, только чтобы его спасти.

– И что? – бросил Даск. – Предлагаете мне убить вас?

– Я рассказываю вам, что такое любовь. Если бы вы любили свою жену, то никогда не предпочли бы жизнь в достатке той жизни, в которой есть она. Свое пошлое низкое чувство вы не имеете права называть любовью.

– Мисс Бейл, мне нет дела до ваших возвышенных переживаний, – устало сказал Даск, потирая лоб. – Я не согласен на вашу сделку. Я не обменяю дело всей своей жизни на женщину. Это вам ясно?

Уинифред с торжеством отметила, что пальцы Розамунды снова задвигались – на этот раз сосредоточеннее и спокойнее.

– Мне ясно, что вы не любите ее.

– Перестаньте давить на мое чувство вины. Я не отдам своего.

Даск будто забыл, что Розамунда все еще сидит с ними в одной комнате, и это снова начало ее распалять.

– То, что вы называете своим, никогда вашим не было, – заметила Уинифред.

– Вы тянете время, – догадался Даск, и руки Розамунды замерли. – Зачем? Ждете помощи?