Серебряные осколки

На лестнице снова послышался топот, и Эвелин поспешно высвободила свою ладонь. Мимо распахнутых дверей гостиной прошел высокий мужчина с густыми черными усами и волнистыми каштановыми волосами. Едва бросив взгляд на гостий, он поморщился и, не замедлив шаг, прошел мимо. Следом семенила Бритта. Она придерживала одну кисть другой, кожа на запястье показалась Уинифред покрасневшей.

Когда они скрылись, Малин, больше не глядя на Эвелин, издала странный звук – что-то среднее между стоном и хрипом. В ее глазах стояли злые слезы.

– Вам лучше уйти, – выдавила она. – Поверьте, последнее, что вам сейчас необходимо, – это встреча с моим отцом.

В ее голосе звучала такая горечь, что Уинифред, как никто, далекая от семьи Акли, поняла: Малин жалеет, что только что отправила мать вниз.

Глава 7 Комнаты и знакомцы

Уинифред уже заканчивала натягивать перчатки, когда в холл, запыхавшись, вбежала Лаура. Она надела свое единственное выходное розовое платье и гладко прилизала волосы – уж явно не с намерением драить крыльцо.

– Куда это ты собралась? – с удивлением спросила Уинифред.

– Я иду с тобой, – сообщила Лаура. – Погода сегодня сухая, и мне хотелось бы немного прогуляться.

По ее бодрому тону можно было бы заключить, что Уинифред направляется на утренний променад, а не навестить знакомую в бывшем доме терпимости.

– Лаура, ты не пойдешь! – отрезала Уинифред, пытаясь продеть пуговку в отверстие на перчатке. – Если хочешь прогуляться – пожалуйста. До Гайд-парка рукой подать.

В дверь кто-то постучал, но она и головы не повернула. Разочарованная отказом, Лаура принялась нервно дергать ленты капора.

– Но я хочу пойти с тобой! – возразила она. – К тому же я уже одета!

– Ты действительно полагаешь, что меня это убедит?

В дверь снова постучали, и Уинифред, выругавшись, нетерпеливо рванула ее на себя. На пороге стоял Келлингтон, держа под мышкой книгу. Он был, как обычно, невозмутим. Увидев Уинифред и Лауру, юноша только коротко поклонился.

– Добрый день.

Уинифред с остервенением потерла глаза и уставилась на гостя.

– Милорд, а вы какого черта здесь забыли?

Келлингтон медленно моргнул.

– Знаете, вы можете обращаться ко мне, опуская формальности, – предложил он. – Из ваших уст мой титул звучит словно издевка.

– Славно. А то каждый раз, когда я говорю «милорд», «лорд Келлингтон» или «ваша милость», у меня возникает чувство, будто я трачу на это добрую четверть жизни. Что ты здесь делаешь?

– Мистер Дарлинг пригласил меня, – пояснил Келлингтон и указал на свой томик – трухлявую книжонку в потрепанном кожаном переплете. – Он любезно сообщил, что я в любой момент могу навестить его и одолжить книги из его собрания. Я принес ему подарок.

Надо же. А про обещанные ей пять сотен он забыл при первом удобном случае.

– Ты времени зря не теряешь. В любом случае мистера Дарлинга сейчас нет дома.

Пока они беседовали, Лаура бочком подобралась к порогу, готовая в любой момент юркнуть на улицу. Сердитый взгляд Уинифред она встретила решительно.

– Лаура, вернись, – сквозь зубы произнесла она.

Но девочка помотала головой.

– Могу я войти? – напомнил о себе Келлингтон.

Уинифред огрызнулась:

– Нет, не можешь.

Юноша по-настоящему опешил. В последний раз такое выражение у него было, когда он подумал, что Эвелин кого-то прикончила.

– Я не могу войти?

– Уинифред, пожалуйста! – снова тихонько заныла Лаура.

– Для прогулок юных девушек существуют другие места. А в публичном доме тебе делать нечего!

От того, что на нее насели с обеих сторон, голова шла кругом.

Келлингтон вскинул брови:

– Вы идете в публичный дом?

– Бога ради, Келлингтон, помолчи хоть немного.

– Я передумал. Пожалуйста, обращайтесь ко мне по-прежнему, с титулом.

– Уинифред…

– Хватит! – Она стиснула зубы. – Вы оба – на улицу.

Обрадованная Лаура тут же выскочила из дома, но Келлингтон не сдвинулся с места.

– Мистер Дарлинг надолго уехал? – поинтересовался он, заглядывая Уинифред за плечо.

– Да. Эвелин тоже нет дома, – отчеканила Уинифред и вышла, закрыв за собой дверь. – К несчастью, они с Теодором взяли экипаж, так что тебе придется отвезти нас.

Услышав, что Эвелин уехала, Келлингтон потерял к Уинифред всякий интерес. Такое пренебрежение было, пожалуй, даже оскорбительно.

Наклонившись, он протиснул книгу в щель для писем в двери. Та с глухим стуком приземлилась на ковер.

– Я должен отвезти вас в публичный дом? – уточнил он, выпрямившись.

– В бывший публичный дом. Сейчас им управляет моя старая знакомая. Если Стеллана и впрямь похитили, она может что-то об этом знать.

– Уинифред там выросла, – добавила Лаура. – Я давно хотела там побывать!

– Сомнительный повод для радости, – заметил Келлингтон, но указал в сторону своего экипажа. – Что ж, прошу.

Когда они, к ужасу кучера, устроились внутри, Уинифред восхитилась:

– Роскошная повозка! Согласна принять ее в уплату твоего долга.

Она провела ладонями по мягким бархатным сиденьям. Стенки и потолок были обиты темно-красной тканью, а на шторах висели изящные позолоченные кисти-подхваты.

– Отклоняю ваше предложение, – отозвался Келлингтон, даже не взглянув на Уинифред.