Серебряные осколки

Уинифред подняла голову, внутренне приготовившись к очередной остроте. Чего-чего, а склонность язвить Стеллан не потерял.

– Задавай.

– Как ты думаешь, правда ли вода безвкусна? – Он поглядел на пустое дно своего бокала и облизнул губы. – Или люди так привыкли к ней, что уже не чувствуют вкус?

– Что, прости?

– Согласен, чересчур сложно. Тогда другой: кого на свете больше – людей или кошек? Этот вопрос – с подвохом, подумай как следует.

Уинифред прищурилась.

– Ты все-таки пьян, Акли.

– Я так трезв, что мне даже стыдно. – Обойдя диван, Стеллан остановился у буфета и ногтем постучал по стеклу. – Ты не навещала меня, и у меня было время поразмыслить о всяческой чуши.

– Я полагала, этим ты занимался весь предыдущий месяц.

– Ну, если бы ты курила опиум, то знала бы, что последнее, что хочется делать в такой момент – это думать. – Со вздохом он опустил руку. – Тедди идет с тобой?

– Нет. Какое тебе дело?

Уинифред не стала спрашивать, откуда Стеллан знает, что она отправляется по делам – конечно, он догадался об этом по ее одежде. Стеллан с такой живостью прикидывался беспечным болваном, что она частенько забывала, что из всего ее окружения именно он обладает самым острым умом. Даже Келлингтон уступает ему по этой части – он проницателен, но наивен и равнодушен. Большую часть времени ему лень делать какие-либо выводы.

– Никакого дела, – заверил юноша.

Стеллан умолк и снова отвернулся, но Уинифред видела мелькавшее в стекле буфета отражение его лица. Он зажмурился, словно его мучает ужасная боль.

– У меня есть еще один вопрос, – сказал он. – На этот раз серьезный.

Вздохнув, Уинифред принялась шарить рукой в ридикюле, демонстрируя, что разговор ей наскучил.

– Я слушаю.

– Ты знаешь, почему Эви… попросила вас помочь мне?

Не поднимая головы от сумочки, Уинифред замерла. Пальцы ее стиснули засушенную незабудку Дарлинга. Стебель переломился надвое, сдавленный со всех сторон монетами, шпильками и пузырьками. Теодор верно подметил: несмотря на страсть к бахвальству, Стеллан никогда не упоминал о спасении Эвелин. Почему же?

– Ты помнишь тот случай, когда ты вытащил ее из пруда? – медленно спросила она.

Стеллан застонал и с силой стиснул в руке бокал. Хрустальные стенки были слишком толстыми, чтобы он лопнул, но юноша впал в такое раздражение, что вот-вот мог швырнуть посуду на пол.

– Черт возьми! – прорычал он и с громким стуком поставил бокал на стол, а затем дрожащими руками вцепился в свои волосы. – Идиотка!

– Вовсе нет, – холодно возразила Уинифред, опустив цветок на шелковое дно ридикюля и щелкнув замочком. – Она вернула тебе долг. Теперь она ничем тебе не обязана.

– Она никогда не была мне ничем обязана! – выкрикнул он.

Лицо его раскраснелось. Опомнившись, он в смятении провел рукой по лбу и упал в кресло, забыв про наставления Малин.

– Она никогда… никогда…

– Объяснись, будь добр, – попросила Уинифред.

Поглощенный собственными чувствами, Стеллан не заметил, как она вцепилась в диван. Что означают его слова?

– Я не спасал Эви. – Стеллан поднял на нее покрасневшие глаза. – Вернее, спасал, но не по собственной воле.

Пряча напряженные пальцы, Уинифред сложила руки на груди и откинулась на подушки.

– Ты ведь прыгнул за ней с подмостков.

– В то время ума у меня было еще меньше, чем храбрости.

Он злобно усмехнулся самому себе и стремительным движением утер длинным рукавом нос. Если бы так сделал Дарлинг, он стал бы похож на расплакавшегося мальчишку. Стеллан же был похож только на себя, и ничего жалобного в этом жесте не было и быть не могло.

– Я все еще не понимаю, – нетерпеливо сказала Уинифред.

– А что тут понимать? Да, я прыгнул следом за ней, хотел вытащить ее на берег. Милорд, наверное, не упомянул, что плавать я не умел? Вода была ледяной, и мне свело ногу. Когда я начал тонуть, я не думал больше о спасении Эви – мне самому хотелось выбраться.

Ошеломленная, Уинифред умолкла, но Стеллан, все больше распаляясь, продолжал:

– Я не собирался ее вытаскивать. Она сама вцепилась в меня, потянула на дно, а мне даже не хватило сил содрать с себя ее руки. – Он глубоко вдохнул и зажмурился, словно опять с головой окунулся в холодную воду пруда Саттонов. – Мне ничего не оставалось, кроме как спасать ее вместе с собой. Не знаю, каким образом мне удалось добраться до берега, но…

– Почему же Эвелин ничего этого не помнит? – перебила его Уинифред. – Она уверена, что ты ее спас.

– Понятия не имею. Может, она так испугалась, что переписала сама себе воспоминания. – Стеллан поднялся на ноги и с деланым равнодушием пожал плечами. – Может, она даже не заметила, что я не помогал ей, а просто пытался отодрать от себя ее ручонки.

– Это ее родители, – подсказала Уинифред. – Келлингтон говорил, что они едва ли не боготворят тебя после того случая.

– Может, и так, – согласился он. – Понимаешь теперь, почему она идиотка? Она ничем мне не обязана. И к тому же позволяет внушать себе все что угодно.

Уинифред припомнила, что еще сказал тогда Келлингтон о случившемся.

– Сила слов чудовищна, Акли.