Серебряные слезы

Первое время он только и делал, что рисовал ее. Самым известным и скандальным был тот портрет, где она была изображена обнаженной, лежащей на снегу. «И самым любимым», – говорил Карасев, потому что именно с него начался их с Дусей роман. «Как я согласилась на это – не понимаю!» – смеялась она.

После того, как Карасев нарисовал юную Дусю Померанцеву на цветущем лугу, он вдруг увидел в ней женщину, чья внешность обещала быть погубительной для мужчин. И с тех пор мечтал написать ее обнаженной.

Он исподволь пытался завоевать сердце Дуси, хотел быть первым. Сколько было речей, сколько красивых жестов... Он приглашал ее в мастерскую, показывал свои работы – она смотрела с любопытством, и каждый раз Карасеву казалось, что он накануне победы... Она играла с ним, как кошка с мышкой, инстинктивно, с удовольствием – потому что так играть со своим женихом она не могла.

О том, что у нее есть жених, Карасев узнал незадолго до окончания Дусей гимназии. После того, как сам предложил себя в качестве жениха.

– Ах, оставьте! – засмеялась тогда Дуся. – Вы – и жених? Папа говорил, что такие люди, как вы, Иван Самсонович, совершенно не приспособлены для брачных уз. Художник должен быть свободным!

– Художник никому ничего не должен. Вот вы все смеетесь, любезная Евдокия Кирилловна, а ведь я серьезно... Не боитесь, что разобьете мне сердце?

При этих словах Дуся побледнела – она вспомнила об Андрее, он тоже так часто говорил. И вдруг призналась, что помолвлена с ним.

Что за странный выбор! Что он понимает в женщинах, в любви, в искусстве...

– Вы будете с ним несчастны! – воскликнул он.

– Браво, браво... Сколько пафоса, сколько экспрессии! – засмеялась она.

– Гадкая девчонка! – рассердился он. – Вас надо наказать...

До той поры он не осмеливался на подобные поступки, но сейчас в Карасева словно бес вселился, он вдруг понял, что угроза, исходящая от нелепого мальчишки, вполне реальна. И он, не владея собой, вдруг схватил Дусю, прижался к ее губам с поцелуем...

Дуся была возмущена. Она быстро вырвалась и залепила Карасеву звонкую театральную оплеуху.

– Негодяй! Противный негодяй! – воскликнула она, но ее противоречивое женское сердце неожиданно отозвалось – нет, не негодяй. Нет, не противный. – Я вас...

– Что? Ну что вы со мной сделаете? – издевался он.

– Я вас убью... – растерянно произнесла она.

Они молчали, глядя друг на друга. Дуся дышала тяжело, еще ощущая вкус поцелуя, запах табака и одеколона – запах мужчины, чужой и манящий. С Андреем было не так – он был родной, без каких-либо запахов...