Серебряные слезы

Я был кошмаром твоей жизни – я это понимаю сейчас. Я принуждал тебя к тому, к чему ты вовсе не была расположена, но из христианского милосердия ты не могла оттолкнуть несчастного сироту, коим я был. Ты ни в чем не виновата, моя любимая! Я знаю, что тебе пришлось выслушать множество упреков со стороны посторонних в свой адрес, упреков в том, что ты оттолкнула меня, но ты поступила правильно. Ты всегда жила по сердцу, а не по тому, как принуждает мораль!

Не ты подтолкнула меня к опасной черте, разделяющей жизнь и смерть, а я сам решил переступить ее – из глупого упрямства, из дурацких вертерских настроений.

Я желаю тебе счастья – с другим. Я говорю искренне, верь мне.

Пожелай и мне счастья – с другой. Ты ее знаешь, это Танечка Ольшанская. Удивительная, прекрасная девушка, которую я только теперь смог оценить по достоинству, но лучше поздно, чем никогда. Скоро мы обвенчаемся, и, признаюсь, я жду этого дня с нетерпением и радостью...»

Все, о чем мечтал Андрей, действительно сбылось – он женился на Тане и стал священником, окончив Троице-Сергиеву духовную академию. У них родилось двое детей, две девочки. Был еще сын, правда, умерший во младенчестве, но супруги смиренно пережили его смерть... словом, все было хорошо и в высшей степени достойно...

* * *

«Слава богу, – подумала Дуся, откладывая письмо. – А я уж было подумала...»

В самом деле, она очень испугалась, когда из конверта выпал листок знакомой красной бумаги. У нее на мгновение мелькнула мысль, что прошлое снова возвращается и что снова ей придется мириться с тяжелой, мучительной страстью названого брата. Впрочем, теперь, когда она поняла, что не любит его, мириться она не стала бы...

Но, пробежав глазами первые строчки, она успокоилась, а дочитав письмо до конца, даже повеселела.

– От кого письмо? – крикнул из соседней комнаты ее муж. – Учти, я страшно ревнивый, я его убить могу...

– Ну тебя, Ваня... – засмеялась она. – Я знаю, ты и мухи не обидишь. Все слова, слова, слова... А письмо от Андрея.

– От кого? – с ужасом воскликнул Иван Самсонович, вбегая в комнату. – Что, опять?!

Он столько эмоций вложил в это «опять», что даже вздрогнули, звякнули хрустальные подвески на люстре.

– Все в порядке! – Дуся обняла его, поцеловала в колючую щеку – когда муж рисовал, он забывал обо всем. – Ой, ты меня краской испачкал... Опять ты меня испачкал!

Иван Самсонович выхватил у нее из рук красный листок, быстро пробежал по строчкам глазами... Недовольная морщинка между бровями его разгладилась.