Серебряные змеи

Каждый раз, когда Лайла подкрадывалась к нему, он словно видел ее в первый раз. Два года назад она прибыла в Эдем с труппой танцовщиц и предотвратила покушение на его жизнь. В то время он едва ли обратил внимание на ее откровенный наряд. У Северина было своеобразное представление о красоте, но в ней его поразило что-то совершенно другое. Ему потребовалось несколько минут, прежде чем он смог определить, что именно. Доброта. Доброта Лайлы щедро одаривала окружающих теплом – как непрошеное сокровище, – и это совершенно ошеломило его, как если бы он был нищим, которого внезапно озолотил проезжающий мимо король.

– Похоже, в вас кроется гораздо больше, чем кажется на первый взгляд, – сказал он.

Лайла подняла бровь и указала на свой наряд.

– А по-моему, все на виду.

Это был первый раз, когда она заставила его рассмеяться.

Теперь он смотрел на нее в зеркало, на ее красивое платье и сияющую кожу. Ее доброта истощилась до последней капли, и не осталось ничего, кроме твердой, настороженной оболочки.

– Завтра ты получишь то, что хочешь, – сказал он, не глядя ей в глаза.

Как и я.

Падший Дом не мог прочесть свое сокровище, но у них не было Лайлы. Конечно, Лайла была не из тех, кто стал бы задумываться о том, что именно она несет в себе родословную Забытых Муз. Но если кто и мог прочесть эту книгу, то только она. Как удобно, что она была нужна ему так же, как и он ей, хотя и не в том смысле, что он когда-то себе воображал. Северин мог бы назвать это «судьбой», вот только он в нее не верил.

– Надеюсь, все твои надежды будут оправданы, – сказал он.

– А твои? – спросила она. – Твои надежды будут оправданы, Северин? – она опять обратилась к нему по имени, которое едва ли можно было назвать его собственным.

– И даже более того, – сказал он, улыбаясь про себя. – Можно даже сказать, что я перерожусь.

ВО ВРЕМЯ ИХ ПЕРВОЙ ПРОГУЛКИ по Спящему Чертогу единственным местом, которое ускользнуло от их внимания, была столовая. Чтобы найти ее, потребовалось немало усилий слуг Дома Ко́ры и Дома Никс. Вход располагался не за дверью, а за огромным балконным окном на втором этаже, которое выходило прямо на темный, зубчатый пояс гор. Перед окном сидел ледяной павлин, и его полупрозрачные перья веером закрывали вход. Увидев их, он сложил перья и печально заворковал.

Матриарх вышла в вестибюль и окинула их критическим взглядом.

– Вы опоздали, – сказала она вместо приветствия. – Все остальные уже пришли.

Лайла чихнула, и ее лицо вдруг смягчилось. Матриарх – та самая женщина, которая бросила его на произвол судьбы и даже не оглянулась – снова сбросила свою шубу и накинула ее на плечи Лайлы. Глядя на этот жест, Северин почувствовал, как в его горле встает холодный ком.

– Спасибо, – сказала Лайла.

– Я надеюсь, что ваш кавалер проявляет удвоенную заботу в других ситуациях, учитывая, что сейчас он позволил вам мерзнуть, – сказала она, недовольно глядя на Северина, и махнула рукой в сторону холла. – Прошу за мной. И имейте в виду, что сперва создается впечатление, будто вы сейчас сорветесь и разобьетесь насмерть.

Она ступила в открытое окно, и у Северина скрутило живот: ему действительно показалось, что она вот-вот упадет. Но ничего не произошло. Склонив голову, он уловил глянцевый блеск Сотворенного стеклянного пола. Они с Лайлой последовали за матриархом по коридору, который сулил длительное падение по меньшей мере на триста футов, стоит им сделать один неверный шаг. Словно из ниоткуда перед ними появилась сверкающая золотая дверь, и, хотя она была закрыта, Северин уловил мелодию пианино.

За дверью их ждала огромная столовая с куполом. Длинный черный стол, вырезанный из оникса, ломился от угощений. В дальнем конце комнаты Гипнос играл на рояле, а рядом с ним стояли Энрике, Зофья и Ева. Руслан направился к ним, чтобы поздороваться, и Северин быстро осмотрел столовую. Пол был сделан из тонкого слоя золоченых перьев. Сотворенный потолок приближал звезды, и с первого взгляда могло показаться, что до них можно достать рукой, а стеклянные стены открывали захватывающий вид на озеро Байкал… они были украшены подвижными огнями, которые приняли форму греческого зодиака.

– Как красиво, – выдохнула Лайла, запрокинув голову. Свет упал на гладкую кожу ее шеи, и Северин поймал себя на том, что открыто уставился на нее.

– Не могу не согласиться, – сказал Руслан, целуя ее протянутую руку. – Вам тоже нравится, месье Монтанье-Алари?

– В этом есть что-то нездоровое.

– Нездоровое? – повторила матриарх.

Но улыбка Руслана стала шире.

– Расскажите мне, что вы видите.

Северин постучал ногой по полу.

– Перья Икара. Над головой – слишком близкие небеса. А вокруг нас, – он указал на зодиак, – непреклонная судьба. Эта комната – напоминание о том, что люди склонны переоценивать себя… напоминание о том, что человек может упасть и это падение будет долгим. Я удивлен, что пол не окрашен в кроваво-красный цвет.

Руслан хмыкнул в знак согласия, потирая лысину.

– Возле перстов заструилась бессмертная кровь Афродиты, влага, какая струится у жителей неба счастливых.